Ежи Жулавский - На серебряной планете (Лунная трилогия - 1)
59 часов после полуночи, на Море Имбриум, под Пико, 942' з. д. 45°27' с. ш.
Собираюсь с мыслями... Нужно, наконец, все записать. Помню, как я поднялся от этих бумаг и, глядя на странные руины или нагроможденные камни, невольно воскликнул:
- Но это действительно похоже на город!
Томаш, который все время стоял у окна и с растущим вниманием смотрел на приближающиеся скалы, быстро обернулся, услышав мои слова. Лицо у него было взволнованное.
- По-моему, ты прав,- серьезно сказал он слегка дрожащим голосом.- Это и в самом деле может быть город...
- Что?!
Все подскочили к окнам, хватаясь за подзорные трубы. Даже Петр отошел от руля, остановив машину, чтобы посмотреть на это чудо. Томаш протянул руку:
- Смотрите,- сказал он,- там, справа. Похоже, что это развалины каменных ворот. Сохранились оба столба, и наверху еще остался кусочек перекладины... Или тут, в глубине, разве это не башня, развалившаяся до половины? А там, смотрите, какое-то большое здание с невысокой колоннадой впереди и двумя пирамидами по бокам. Ручаюсь, что это ущелье, засыпанное множеством камней, некогда было улицей... Теперь это все разрушено и мертво... Мертвый город.
Не могу описать чувство, которое меня охватило.
Чем дольше я смотрел, тем больше склонен был верить, что Томаш прав. Перед моими глазами поднимались новые башни, арки и колонны, куски осыпавшихся стен, улицы, засыпанные обломками зданий. Свет Земли серебрил эти фантастические руины; из черного озера теней они поднимались таинственно, как призраки. По телу пробежала дрожь. Какие-то лунные Помпеи, но не засыпанные песком, а в песок превращающиеся - страшные, огромные, еще более мертвые в этой чудовищной пустоте и при странном освещении...
Варадоль пожал плечами и проворчал:
- Да, эти скалы действительно напоминают развалины... Но ведь здесь никогда не было ни одной живой души.
- Кто знает,- ответил Томаш.- Сегодня на этой стороне Луны нет ни воздуха, ни воды, но все это могло быть здесь много веков назад, тысячи веков назад, когда лунная планета вращалась быстрее и Земля всходила и заходила на ее небе...
- Это возможно,- прошептал я задумчиво.
- Мы не встречали нигде следов эрозии, а это доказывает, что тут никогда не было воды; это же говорит об отсутствии воздуха и жизни,- возразил Петр.
Вудбелл усмехнулся и вытянул руку, показывая на грунт под колесами нашего автомобиля.
- А этот песок? А Три Головы, которые мы недавно миновали? Они выглядели, как остатки размытой водой горы. Нельзя утверждать, что воды никогда тут не было. Может быть, постоянное воздействие мороза и солнца уничтожило то, что от нее осталось...
Мы помолчали, потом Вудбелл неожиданно сказал:
- По-моему, перед нами самая интересная загадка, какую мы могли встретить на Луне. Нужно ее разгадать.
- Как ты собираешься это сделать? - спросил я.
- Ну, нужно пойти к этим развалинам и осмотреть их...
Не знаю почему, но у меня мороз прошел по спине. Это был не страх, но что-то очень похожее на него. Эти развалины - зданий или просто скал - выглядели как белые трупы в необъятной пустыне.
Петр снова неохотно пожал плечами:
- Странные фантазии! Жалко терять время на осмотр скал, которые при свете Земли действительно немного похожи на здания, но не так уж сильно.
Несмотря на это, мы повернули автомобиль к руинам. Марта напряженно и с явным беспокойством вглядывалась в них.
- А если это город мертвых, построенный мертвыми? прошептала она, когда едва ли несколько километров отделяли нас от аркады, стоящей у входа в это странное место.
- Город мертвых... наверное,- усмехнувшись, сказал Томаш,- но поверь мне, его когда-то построили живые.
- Или природа,- добавил Петр и в ту же минуту внезапно остановил автомобиль.
Мы подскочили к нему посмотреть, что произошло. Полоса песка кончилась, и перед нами лежало поле, настолько засыпанное большими камнями, что и речи не могло быть о том, чтобы подъехать на автомобиле ближе к городу. Томаш, заметив это, поколебался, потом сказал:
- Пойду пешком!
Мы все начали отговаривать его от этого намерения, даже не отдавая себе отчет в том, зачем это делаем.
Может быть, это было предчувствием того, что должно было произойти? Но в конце концов, он настоял на своем. Петр выругался себе в усы и сказал, что нужно быть законченным идиотом, чтобы терять время и выходить на такой страшный мороз ради какой-то иллюзии. Я предложил сопровождать его, но когда он отказался, сказав, что пойдет один, не настаивал. До сих пор не знаю, что меня тогда удержало: боязнь холода или странное, необъяснимое предчувствие чего-то страшного, возникшее при виде этого мертвого города... Достаточно того, что я остался в автомобиле - и зло свершилось.
Томаш, выйдя из автомобиля, пошел прямо в направлении громоздящихся фантастических развалин. Мы, стоя у окна, видели его при свете Земли, как на ладони. Он двигался медленно, часто нагибаясь, видимо, в целях осмотра грунта. На минуту он исчез с наших глаз в тени небольшой скалы, потом мы снова увидели его; но уже значительно дальше. Потом произошло что-то странное. Вудбелл, прошедший, может быть, только третью часть дороги, выпрямился, встал как вкопанный и, внезапно повернувшись, сумасшедшими прыжками кинулся бежать по направлению к автомобилю.
Мы смотрели на его движения, не в состоянии объяснить их себе. В нескольких десятках шагов от автомобиля он споткнулся и упал. Видя, что он не встает, мы оба кинулись ему на помощь, охваченные тревогой. Прежде чем нам удалось выйти, прошло какое-то время, так как потребовалось надеть наши костюмы. Справившись с ними, мы выбежали наружу. Вудбелл лежал без сознания. Не было времени выяснять, что произошло с ним - мы схватили его на руки и быстро занесли в машину.
Когда мы сняли с него шлем, нашим глазам предстала страшная картина. Опухшее и синее лицо было залито кровью, текущей изо рта, носа, глаз. На набрякших руках и на шее виднелись большие капли крови, хотя мы нигде не могли найти раны.
Марта при виде этой жуткой картины закричала, и ее едва удалось успокоить и не дать ей броситься на тело. Тем временем я занялся приведением несчастного в чувство. Сначала мы решили, что с ним приключился апоплексический удар, однако, когда Петр осмотрел снятый костюм, обнаружилась истинная причина происшедшего. Стекло в маске, чего мы не заметили сразу, было разбито. Оно, видимо, лопнуло, когда Томаш споткнулся и упал, и запас воздуха стал улетучиваться. Прежде чем мы смогли прибежать на помощь, почти весь его запас кончился. Это вызвало кровотечение и потерю сознания, но почему он так бежал, осталось пока тайной.
После довольно длительного времени нам наконец удалось привести его в чувство общими силами. Первым признаком возвращающейся жизни был глубокий, судорожный вдох, после которого у него снова изо рта пошла кровь. Потом он открыл глаза, и судорожно, с трудом дыша, безумным взглядом уставился на нас, видимо, не понимая, что с ним происходит. Потом испуганно вскрикнул, протянул руки, как будто чтото отталкивал, и снова потерял сознание. Мы снова постарались привести его в чувство, но он не только не пришел в себя, но впал в горячку, которая вряд ли будет способствовать скорейшему выздоровлению.
