Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике
- Они специально к иллюминатору подплывают, когда жрут? - спросил я.
- А черт их знает! - Петро пожал плечами, подвинул изящно-го коня и объяснил: - Мат.
- Давай еще сыграем, - попросил Сидор.
- Может, и специально, - Ванятка отложил книгу, закинул ру-ки за голову, - твоя маманя лучше нас их повадки знает. У нее и спроси.
Я покраснел. Русалколовы были осведомлены лучше, чем "отпетые".
- Дразнятся, - объяснил Петро, расставляя шахматы, - я так думаю. Вы, мол, нас волнами, сетями; самые нервные, - Петро хмыкнул, - гарпунами, а мы вас жрали, жрем и будем жрать... Начинай, Капабланка.
Сидор неуверенно двинул вперед на одну клеточку крайнюю пешку.
- Это ты что, - задумчиво спросил Петро, - мат в три хода мне готовишь?
- Ладно издеваться-то, - обиженно буркнул Сидор.
- Неужели русалки столь разумны и столь деятельно нас ненавидят? спросил я.
Ванятка, закинув руки за голову, раскачивался взад-впе-ред, глядел прямо перед собой в пространство, прошиваемое точ-ными, точно по линейке прочерченными плевками Константина.
- Красиво сформулировал, - одобрил Петро.
-Ты, - спросил Константин, - брошюрку прочел?
- Прочел.
- Выучил?
- Выучил.
- Чего спрашиваешь? Там все написано.
- Ничего там не написано, - улыбнулся Ванятка, - не дури ему голову. На самом деле, чему ты изумляешься, Джекки? Ну, ненавидят, ну, достаточно разумны...
- Но ведь рискуют, - сказал я, - ведь наверняка не один я с гарпуном выскакивал?
- Да, - подтвердил Константин, - психов хватает. Помнишь, Петро, Вакулу?
- У, идиот, у , кретин, - замахал руками Петро.
- Что, - испуганно спросил Сидор, - не так походил?
- Ты все время не так ходишь, - сказал Петро, - не о тебе речь. Ведь все посты с акватории поснимали, всех из пещер по-вытаскивали, вонь стояла... даже через скафандр.
- Да, - подтвердил Ванятка, - словно сидишь в прямой кишке во время поноса.
- Да что этот Вакула сделал? - заинтересовался я.
Константин неудачно сглотнул слюну, закашлялся, а прокаш-лявшись, объяснил:
- Он, вроде меня, волновик... Но псих оказался вроде тебя. Только маскировался, прикидывался... шлангом.
- А оказался чайником, - улыбнулся Ванятка, не переставая раскачиваться.
- П... он оказался, - грохнул Петро, - и добавил: - Шах.
- Петя, - нежно заметил Ванятка, - два вечера подряд ты - у плиты и в мойке.
- Но Вакула, в самом деле...
- Чайник, иначе получишь еще два вечера.
Петро недовольно забурчал.
Константин плюнул и продолжил рассказ:
- И вокруг этого чайника на "п" завозились девушки с хвостиками. Он их шугал, как полагается... А один раз они ему закатили пир, той, понимаешь ли, байрам-али - пароход они что ли ломанули? катер? Десять штук, и каждая с клиентом. Ну, а этот, - Константин поглядел на мирно улыбающегося Ванятку, плюнул и сказал, - чайник... забрался в волновую и кэк хрястнул... ну, ровно пулеметной очередью. Сообрази, что тут было? Ты одной бочок вилочкой расковырял - мы неделю фильтры и насосы меняли и два дня трупешник искали, а тут десять штук прямой наводкой плюс кого зацепило. Такой клоаки...
- Даа, - протянул Сидор, - я такого не упомню. Петя, - он радостно поглядел на партнера, - тебе мат через четыре хода.
- Не нервничай, - невозмутимо ответил Петро, - тебе мат че-рез два.
- Ведь пытались их уничтожить, выкурить, - сказал я.
- Пытались, - согласился Ванятка, встал и подошел к окну, - пытались, конечно, но бросили. Во-первых... гм, гм, грязь... да... и неизвестно, как очищать, а очистишь, они снова появят-ся. Ведь непонятно, откуда они, заразы, отпочковываются.
- От тела дракона, - сказал осмелевший Сидор и снял пешку. - Приятного аппетита, - сказал Петро и задумался.
- Во-вторых, - Ванятка постучал пальцем по толстому стеклу иллюминатора, за которым извивалась, плясала, смеялась пре-лестная тоненькая русалка, - не столько они виноваты, сколько мы. Сами же лезем... Если бы никто из мужиков в акватории не бултыхался, не играл бы с ними, они бы давно все передохли. От голода. Или на отмели бы повыбрасывались и там бы сгнили, стухли.
- Или бы лесбиянством между собой занялись, - предположил Петро, передвигая офицера на четыре клетки, - видал руса-лок-лесбиянок? У... жабы такие плывут. От них все врассыпную. А они-то как раз совсем безобидные. Водоросль пожуют и вперед.
- Вроде русалок из зоопарка? - спросил я.
- Уу, - замотал головой Петро, - еще страшнее.
- Да, - Ванятка снова постучал по стеклу, - и как такую красоту уничтожишь? Ты погляди, погляди. А? Это же ручеек ка-кой-то живой, да еще и воплощенный в женские прелестные формы.
- Точно, - Константин харкнул и, недовольный результатом, покачал головой, - стой - любуйся; если в себе уверен, можешь поиграться. А если заиграешься до нашей глубины, то туда тебе и дорога. Естественный отбор, Константин плюнул и удовлетворенно кивнул, - не суйся, если слаб в коленках, а сунулся - пе-няй на себя...
- Мат, - объявил Петро.
Сидор смешал фигуры.
Я смотрел на извивающуюся гибкую русалочку. На мгновение она останавливалась и улыбалась нам. Странными казались эта женская зовущая беззащитная улыбка и раздающиеся за нашими спинами плевки Константина.
Русалка подплыла поближе, постучала в иллюминатор паль-цем, мотнула головой, мол, поплыли! чего там.
Она была прекрасна, ее не портили даже хорошо видные чер-точки жабр на шее и под подбородком.
Петро подошел к нам, поглядел в иллюминатор.
- Вот это акула! - поразился он. - Ты смотри, жабрища ка-кие. Сожрет и скафандр не выплюнет.
- Выплюнет, - заметил Сидор, складывая фигуры в шахматную доску, - они скафандры из себя выдавливают. Тут иногда проплы-вают смятые, вроде металлического блина...
Русалка теперь почти не двигалась в воде, стояла прямо против нас, чуть пошевеливала хвостом, сохраняя равновесие. Чешуя казалась вовсе не рыбьей чешуей, а благородной кольчу-гой, латами, облегающими ее стройное девичье тело, напруженн-ое, напряженное. Смотря на нее, я понял, в чем красота русалок, - в их непрерывном плавном гибком движении, и если движения нет, то в напряженном замершем, как сжатая пружина, покое, вынужденном непрерывно искать себе равновесие. Поэтому так отвратительны толстые распухшие русалки в гигантских аква-риумах зоопарка. Сразу становится заметно, что это монстры. Сразу видишь отстающие красноватые полоски рыбьих жабр на че-ловеческом горле, и чешуйки отстают и шелушатся, так что видно беловатое тело уродливой рыбы. Только глаза. Из этих монстров, рыбо- и женообразных, плещущихся в нечистой воде аквариума, смотрят печальные, не человеческие и не звериные глаза. От этого делается еще страшнее... Здесь же было незаметно, что перед тобой полурыба, полуженщина. Здесь в извивающемся гибком напряжении всего тела раскрывалась русалка...
