Бен Бова - Орион и завоеватель (Орион - 4)
Я полагал, что старик будет путешествовать в одной из повозок, но, как и все мы, он ехал верхом. Слуги, конечно, пользовались мулами. Пришлось нанять погонщиков, чтобы управиться с повозками, число которых все увеличивалось.
Высокогорная дорога на юг вилась по обрывам Темпийской долины, между Оссой и утесами горы Олимп; ее величественный пик был уже убелен снегом.
- Обитель богов, - сказал Аристотель, когда мы пустились в путь прохладным осенним утром. Хрупкие сухие листья усеивали дорогу, в утреннем холодке фыркали лошади.
- Так говорят легенды, - отвечал я.
- Ты не веришь в богов? - нахмурился он.
- Верю... - Я с горечью улыбнулся. - Только они живут не на холодных горных вершинах. Они устроились лучше.
- Удивительно. - Аристотель покачал головой. - Для человека, у которого вовсе нет памяти, ты весьма уверенно рассуждаешь об удобстве обители богов.
- Можно подняться на гору, - сказал я, - и собственными глазами увидеть, есть там боги или нет.
- Посмотреть собственными глазами! - Он расхохотался. - Отлично, Орион, отлично! Практика - это критерий истины... Я еще сделаю из тебя философа.
- Тоже мне критерий! - пробормотал я.
- Истину часто трудно определить, Орион. Ради нее Сократ отдал свою жизнь. Мой учитель Платон пытался выяснить, что такое истина, но умер с разбитым сердцем, так и не добившись успеха.
Я задумался над тем, что такое истина. Неужели мои сны истинны и реальны? Правдивы ли смутные воспоминания о прочих жизнях или же их выдумал мой отчаявшийся ум?
Аристотель не понял причин моего молчания.
- Да, я отклонился от учения Платона. Он полагал, что истинны сами идеи, чистые, не облеченные физической субстанцией. Я не могу согласиться с ним. На мой взгляд, обнаружить истину можно, лишь исследуя окружающий нас мир с помощью пяти чувств.
- Ты говорил, что Платон умер оттого, что его сердце разбилось?
Лицо старого гнома скривилось.
- Дионисий пригласил Платона в Сиракузы, в далекую Сицилию. Там Платон учил его быть царем и философом, великим предводителем мужей. Не каждый день получает философ возможность учить царей.
- И чем кончилось обучение?
- Дионисий внимательно выслушал повествование Платона об идеальной республике и воспользовался его идеями - но для того, чтобы стать абсолютным тираном. Его сын оказался еще хуже: он выслал Платона из Сиракуз домой в Афины.
- Неплохо для царя-философа, - сказал я.
Аристотель бросил на меня тревожный взгляд и умолк.
Наш небольшой караван рос день ото дня; коллекция Аристотеля увеличивалась в объеме. Нам приходилось покупать новых мулов, повозки и нанимать людей, чтобы управлялись с ними. Когда мы добрались до Афин, длина каравана выросла вдвое. Снег покрыл уже и самые низкие вершины, а деревья стояли нагими. Я вел наш отряд сквозь узкий проход Фермопил, где более полутора столетий назад Леонид и его спартанцы преградили дорогу войску Ксеркса.
По настоянию Александра мы остановились, чтобы почтить память отважных спартанцев, погибших, но не сдавшихся персам. Здесь, на узком скалистом пятачке между мрачными горами и грозным морем, возле горячих ключей, давших имя ущелью, мы воздали честь древним героям... А ветер, свистя, задувал с севера, обещая скорую зиму. Александр отозвался о персах с презрением и закончил свою речь словами: "Никогда не станет наш народ свободным, пока не рухнет Персидское царство".
Аристотель кивнул, соглашаясь. Слова царевича произвели впечатление на людей. Ну а я смотрел на серевшее небо, сулившее снегопад. Мы отправились дальше.
- Александр умолчал об одном факте, - заметил Аристотель, покачиваясь в такт шагам тихой гнедой кобылы. - Увы, македонцы позволили Ксерксу и его армии пройти через их земли, и пальцем не шевельнув, чтобы задержать их. Более того, они продавали персам зерно, коней и корабельный лес.
Он говорил с виноватой улыбкой и негромким голосом, так, чтобы никто не слышал его. Но все равно на всякий случай добавил:
- Это было, конечно, давно. С тех пор все переменилось.
Я ожидал, что Аттика окажется подобием Македонии, то есть широкой плодородной равниной среди лесистых гор. Но здесь голые скалы спускались прямо к синему морю.
- Афиняне поколение за поколением рубили свои леса на корабли. Их вечно воевавший город всегда нуждался в судах, - сказал Аристотель. - Ныне на этой земле можно только разводить пчел.
Александр ехал между нами.
- Ну, теперь ты понимаешь, почему афиняне видят одно только море, взволнованно сказал он. - Здесь не хватает плодородной земли, чтобы прокормить даже деревню, не говоря уже о великом городе.
- Вот почему они так нуждаются в зерне, которое поступает из-за Боспора, - догадался я.
- И потому хотят держать в своих руках портовые города. А мы душим их, отбирая гавани, - сказал Александр. Глаза его вспыхнули. - Но войну с персами мы начнем с приморских городов. Тогда флот их сделается бесполезным!
И он пустил вскачь коня, чтобы сообщить друзьям новое стратегическое откровение.
Филипп приказал, чтобы Александр и его Соратники - царевич прихватил с собой четверых - в Афинах оставались инкогнито. Они должны были изображать охранников, приставленных к уважаемому учителю и философу. Я знал, как будет трудно этим знатным македонцам сохранить смиренный вид, в особенности Александру, стремившемуся все увидеть и побывать повсюду. Царевич не хотел слушать меня. И любой зрячий сразу же мог узнать златокудрого сына Филиппа, который уже стал легендарным в этой стране.
В Афины мы вошли без приветствий фанфар и у городских ворот остановились лишь затем, чтобы сообщить страже, что Аристотель Стагирит приехал в гости к своему старому другу, законнику, адвокату Эсхину. С узкой извилистой улицы я видел громаду Акрополя, где среди потрясающих мраморных храмов блистала великолепием колоссальная статуя Афины, защитницы города.
"Конечно! - Сердце прыгнуло в моей груди. - Это ее город! Здесь я отыщу ее".
И, словно бы прочитав мои мысли, Александр обратился к Гефестиону, ехавшему возле него:
- Надо бы подняться, посмотреть Парфенон.
Его молодой друг, высокий, стройный и темноволосый, прямая противоположность Александру, коренастому, крепкому блондину, качнул головой:
- Туда не пропускают гостей. Это священная земля.
- Что ты, там афиняне хранят свои сокровища, - усмехнувшись, возразил Птолемей. - Вот почему туда не допускают чужеземцев.
- Но я же не простой гость, - отрезал Александр. - Я сын царя.
- Но не сейчас, - тоном старшего брата проговорил Птолемей. - Мы ведь лишь сопровождаем сюда старика.
Александр попытался взглядом осадить Птолемея и, обнаружив, что не может этого сделать, повернулся ко мне. Я старательно смотрел в другую сторону.
