Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома
— Я видел то, что сказал тебе, — произнес он. — Возможно, ты не видела этого, но, несомненно, смогла почувствовать это на себе.
— Истерический паралич, — отмахнулась женщина.
— Ага, и он поразил нас обоих в один и тот же момент и одновременно прекратился, — хмыкнул он.
— Почему бы и нет?
— Рут, я видел именно то, что описал тебе.
— Летающую тарелку! — фыркнула она.
— Нет… хотя почему бы и нет. Однако эта штуковина была там! — Сейчас Фурлоу ощущал ярость оттого, что приходилось защищаться. «Если рассуждать здраво, то насколько же безумными были последние несколько минут. Могла ли это быть иллюзия? Нет!» Он покачал головой. — Дорогая, я видел…
— Не называй меня дорогой!
Он схватил ее за плечи и встряхнул.
— Рут! Ведь еще две минуты назад ты говорила, что любишь меня. Неужели все переменилось за эти мгновения?
— Я…
— Может кто-то хочет чтобы ты стала ненавидеть меня?
— Что? — Она уставилась на него. Ее лицо смутно различалось в неясном свете фонарей.
— Там… — Фурлоу кивнул в сторону резервуара. — Я и сам разозлился на тебя, внезапно воспылав ненавистью. И тогда я сказал себе, что не могу ненавидеть тебя. Я люблю тебя. Вот после этого-то я и смог двигаться. Но я воспылал… ненавистью к тебе в то самое мгновение, когда эти твари направили на нас свое устройство.
— Какое устройство?
— Нечто вроде коробки со светящимися антенными стержнями, торчащими из нее.
— Ты что, хочешь мне сказать, что все это безумие… что бы это ни было… мог заставить тебя ненавидеть… или…
— Вот именно!
— Большего идиотизма я никогда не слышала! — Рут попятилась от него.
— Я знаю, что это кажется бредом, но именно так все и было. — Фурлоу протянул к ней руку. — Давай вернемся в машине.
Рут отпрянула в сторону.
— Я не сделаю и шага, пока ты не объяснишь, что же происходило там.
— Я не могу объяснить это.
— Как же мог ты что-то видеть, в то время как я не могла?
— Может из-за того несчастного случая… с моими глазами, в результате чего я ношу теперь поляризованные очки.
— Ты уверен, что тогда были повреждены лишь одни твои глаза?
Он подавил в себе уже готовую выплеснуться наружу ярость. Как же это легко — воспылать гневом. С трудом он постарался произнести ровным голосом:
— Меня неделю держали на искусственной почке и проводили исследование. Ожоги изменили систему ионного обмена в сетчатке глаз. Вот и все. Но мне кажется, что-то случилось с моими глазами, потому что теперь я вдруг стал видеть вещи, о которых раньше не подозревал. Этого не должно быть, но я их вижу.
Он снова приблизился к ней, схватил за руку и потащил к выходу из аллеи. Она ни на один шаг не отставала от него.
— Но что же это за существа? — спросила Рут.
— Я не знаю, но они реальны. Поверь мне, Рут. Поверь во все это. Они реальны. — Он знал, что умоляет ее поверить и возненавидел себя за это, но Рут приблизилась к нему, и он повел ее под руку.
— Все в порядке, дорогой, я верю тебе. Ты видел это. И что ты теперь собираешься делать?
Они вышли с аллеи и вступили в эвкалиптовую рощу. Вдалеке среди теней темнел силуэт машины. Фурлоу направился к ней.
— Трудно было поверить мне? — спросил он.
Несколько секунд она молчала, потом ответила:
— Да… трудно.
— Хорошо, — сказал он. — А теперь поцелуй меня.
— Что?
— Поцелуй меня. Хочу убедиться, что ты не ненавидишь меня на самом деле.
— Энди, да ты просто…
— Ты что, боишься меня поцеловать?
— Конечно же, нет.
— Тогда в чем дело? — Он притянул ее к себе. Их губы соединились. Мгновение он ощущал сопротивление, потом она расслабилась в его объятиях, руки ее обвились вокруг его шеи.
Наконец он отодвинулся.
— Если это ненависть, то я хочу, чтобы ты продолжала меня ненавидеть, — заметил он.
— И я тоже.
И снова она прижалась к нему.
Фурлоу почувствовал, как сильно забилось сердце. Он резко отодвинулся от женщины.
— Иногда я жалею, что ты не викторианка, — сказал он. — Но, возможно, тогда бы я не полюбил тебя.
Он убрал прядь рыжих волос с ее щеки. Ее лицо слабо светилось в тусклом свете фонарей.
— Мне кажется, сейчас мне лучше отвезти тебя домой… к Саре.
— Мне не хочется домой.
— Так что, может отправимся ко мне?
— Да.
Рут уперлась руками в его грудь и оттолкнула его от себя.
Они забрались в машину, чувствуя неожиданно возникшую неловкость. Фурлоу завел двигатель и начал осторожно разворачиваться. Передние фары осветили стволы коричневых деревьев. Неожиданно фары погасли. Двигатель чихнул и заглох. Снова напряженное, тягостное ощущение охватило Фурлоу.
— Энди! — закричала Рут. — Что происходит?
Фурлоу заставил себя взглянуть налево, почему-то точно зная, в какую сторону нужно смотреть. Он увидел там, прямо рядом с рощицей, приближающееся к земле свечение четырех радужных кругов, цилиндрические опоры и зеленый купол. В воздухе парил объект, безмолвно, угрожающе.
— Они вернулись, — прошептал Фурлоу. — Вон там. — И показал рукой.
— Энди… Энди, мне страшно. — Рут прижалась к нему.
— Что бы не происходило, ты не должна ненавидеть меня, — приказал он. — Ты любишь меня, запомни! Любишь! Ни на секунду не забывай об этом.
— Я люблю тебя, — слабым голосом подтвердила она.
Фурлоу начала охватывать ярость, но он еще не знал, на что ее направить. Сначала был просто гнев, не имевший объекта. Потом он понял, что они пытаются заставить направить его на Рут.
— Я… хочу… ненавидеть тебя, — прошептала она.
— Ты любишь меня, — напомнил он ей. — Помни об этом.
— Я люблю тебя. Да, Энди, я люблю тебя. Я не хочу ненавидеть тебя… Я люблю тебя.
Фурлоу поднял кулак и погрозил в сторону зеленого купола.
— Ненавидеть надо их, — прохрипел он. — Ненавидеть этих ублюдков, которые пытаются манипулировать нами.
Ее голова дергалась и дрожала на его плече.
— Я… ненавижу… их, — произнесла она.
— Ну что, ты теперь веришь мне?
— Да! Да, я верю тебе!
— Может ли у машины быть истерический паралич?
— Нет. О Энди, просто я не желаю ненавидеть тебя. Не желаю. — В том месте, где она сжимала его руку, он почувствовал боль. — Кто они такие? О Господи! Что это?
— Не думаю, чтобы это были люди, — сказал Фурлоу.
— Что мы будем делать?
— Все, что в наших силах.
Радужные круги под куполом изменили цвет: сначала они стали голубыми, потом фиолетовыми и, наконец, красными. Аппарат начал подниматься над рощицей и вскоре исчез во мраке ночи. Вместе с ним исчезло и ощущение давления.
