Антон Орлов - Антираспад
– Какие предметы?.. – Харо Костангериос снова чуть не всхлипнул. – Дура!
Глаза Карен сузились. У губернатора возникло предчувствие, что его сейчас ударят… Или случится еще что-нибудь нехорошее…
– Харо, я повторяю вопрос: до того, как Малую Резиденцию затопило, оттуда что-либо вывозили?
– Нет, к сожалению. Не успели, никто не ждал наводнения… Но скоро вода уйдет, и все будет лежать, где лежало.
– Кто курировал исследования?
– Я, лично я! – Он сумел выдавить улыбку. – В воде ничего не может испортиться. Особенно в нашей валенийской воде, вы напрасно разволновались… Вода – нейтральная жидкость, она ничего не растворяет…
На лице Карен появилось веселое выражение.
– Тогда пойдем вниз? Вы правы, отсюда открывается прекрасный вид на горы. Я получила большое удовольствие.
Губернатор с облегчением вздохнул: наконец-то она вспомнила, кто перед ней! Археологи – неотесанный народ.
Возьмет он ее в другой раз, когда будет в форме. Сейчас колени дрожат – видимо, оттого, что пил ликилу…
Ожидавший на площадке секретарь почтительно склонился и одновременно подмигнул. Харо Костангериос ответил ему угрюмым взглядом: похоже, этот идиот решил, что его босс орал, испытывая оргазм! Все подчиненные – идиоты, а ему приходится терпеть их около себя и одному за всех думать… Запястья до сих пор ныли, он чертыхнулся.
Банкет продолжался. Небо за стеклянной стеной стало розовато-сиреневым, Бесканские горы потемнели. В залах вспыхнули бра, гости оживленно переговаривались, около подиума с оркестром начались танцы. Губернатор не отставал от Карен: она должна понять, что столкнулась с человеком, который привык любой ценой брать свое… Что она о себе возомнила? В конце концов, она всего лишь простой археолог с Шелконы, даже не профессор! Любая жительница Чантеомы на ее месте была бы рада отдаться губернатору… Ничего, он с ней расквитается! Так затрахает, что она ни сидеть, ни стоять не сможет!.. Он преследовал ее упорно, с мрачным азартом, а она притворялась, будто ей скучно. Секретарь с электронным блокнотом ходил за ними по пятам, но держал дистанцию. Снаружи сгустились сумерки, в залах «Бескана» воцарился волшебный, полный разноцветных отблесков полумрак на славу удавшейся вечеринки. Карен остановилась у колонны, около серебрящегося в свете бра бассейна с маленьким фонтанчиком.
– Этот отель был спроектирован и построен под моим личным руководством, – сообщил ей губернатор. – Я хорошо разбираюсь в архитектуре, хотя специального образования не получил. Очень современное здание! И охрана здесь надежная – можете не бояться ни краж, ни других превратностей… Я сам курировал подготовку охранников, научил их делать свое дело профессионально и ненавязчиво. Они присутствуют незримо, вы их даже не увидите…
– Вон стоит один из них.
Проследив направление ее взгляда, губернатор снисходительно усмехнулся:
– А… Милая моя Карен, не угадали! Это не охранник, это мой сын Норберт. Воображает себя героем, вот и пришел на банкет с пистолетом.
– Симпатичный парень, – оглядев Норберта, с одобрением заметила Карен.
– На редкость безмозглый оболтус, ни черта ни в чем не смыслит! Я устроил его в лучшую школу, а он там валял дурака. Сейчас ему двадцать два – и ни денег, ни профессии, ни работы! Я в его возрасте служил в департаменте градоустройства и трудился не покладая…
– По крайней мере, вкус у него есть.
– Хотел бы я знать, где он раздобыл эту куртку! Наверняка с чужого плеча.
– Я имею в виду не куртку, а его девушку… – Она шагнула вбок, чтобы получше рассмотреть спутницу Норберта. – Какая прелесть!
– Это не прелесть, а моя дочь Илси. Дуреха отличница, в чем только душа держится… – Губернатор насмешливо фыркнул: в полутьме и на некотором расстоянии еще можно счесть, что Норберт – «симпатичный парень», а Илси – «прелесть», но если узнаешь его деток получше, эта иллюзия развеется как дым. – Идемте, Карен!
Карен, которая до этого бесцельно слонялась по залам, не соглашаясь даже на минутку присесть, не двинулась с места. Ее взгляд словно прилип к парочке за кадкой с пышным темным растением. А Норберт и Илси, не заметив отца, подошли ближе и остановились. Губернатора охватила тревога: вот сейчас они начнут болтать в своем обычном стиле – и тогда Карен увидит, что чада у него ненормальные… О чем любит поговорить молодежь их возраста? О современной музыке, о марках машин, о модной одежде… Так и должно быть, но ведь Норберт и Илси, стоит им сойтись вместе, начинают обсуждать совсем другие темы – дурацкие, немолодежные… Наградил его рок детками!
– …Нор, в жизни человека должен быть какой-то смысл, правда? – услышал губернатор тонкий голосок Илси и подумал, холодея: «Ну вот, началось…»
– По-моему, сама жизнь – это и есть смысл, – отозвался Норберт.
– Не всегда. Если жизнь такая, как у меня, в ней смысла нет.
– Илси, ты лучше не унывай… Тебе трудно, я понимаю. Но ты, например, учишься в школе – тебе ведь нравится учиться?
– Да… Когда я учусь или читаю, я чувствую себя полноценным человеком. Но я уже знаю всю школьную программу, хоть завтра могу сдать выпускные экзамены. Ничего нового…
– Послушай, ты полноценная! И красивая. С чего ты взяла, что с тобой что-то не в порядке?
– Папа говорит, у меня налицо все признаки вырождения…
– Он врет. Он вообще неспособен говорить правду…
Итак, эти паршивцы будут критиковать родного отца! Губернатор не смел взглянуть на Карен, его душили ярость и стыд…
– …Но я действительно слабая и ничего не могу. Если б я где-нибудь достала полтора миллиона империалов, я бы прошла Тренажер – для меня это единственный шанс! Я пробовала поговорить с папой и тетей, а они начали издеваться…
– Илси, если б у меня были такие деньги, я бы тебе их дал. У меня ни черта нет. Постарайся найти около себя что-нибудь хорошее…
– Нор, хорошее есть, но я как будто не могу до него дотянуться… – Ее голос задрожал. – Лучше бы я не родилась, а умерла вместе с мамой. Я не хочу так жить…
– Не плачь, Илси, перестань! Пойдем, выпьешь газировки…
Норберт обнял сестру за вздрагивающие плечики и увлек к арке. По-прежнему не глядя на Карен, губернатор натянуто рассмеялся… Его детки только на то и годятся, чтобы позорить отца… Но Харо Костангериос не был бы губернатором Чантеомы, если бы не умел спасать положение!..
– Как вам понравились мои лоботрясы? Я дал им все, что мог, – и вот, полюбуйтесь результатом! Лупил я их мало… Все занимался работой, государственными делами, а теперь поздно перевоспитывать. Они у меня, вообще-то, малость того… – Надо было показать Карен, что сам он, в отличие от своих детей, вполне здравомыслящий человек. – Вы прислушивались к их болтовне? Парню двадцать два, девке скоро пятнадцать, а они рассуждают, видите ли, о смысле жизни, как пятилетние питомцы заведения для слабоумных!
