Александр Казанцев - Том (8). Мост дружбы
– После «второго», если хотите, своего «детства» спортсмен снова прыгнул на двести восемь сантиметров, доказав, что и с переломанной ногой можно прыгнуть выше головы.
– Мне бы так. Я как раз и хочу выше головы прыгнуть.
– Прыгнешь, дорогой, прыгнешь! Илизаров подметил, что рост тканей по генетическому коду происходит как на стадии формирования организма и сделал дерзкий вывод, о котором врачи и слышать не хотели, что свойство, скажем, ящерицы регенерировать свой потерянный хвост можно пробудить у высших животных, даже у человека!
– Что? – спросил Андрей. – У человека можно хвост отрастить, который у его предков был на месте копчика?
– Я рада, что ты шутишь, Андрей, – серьезно отозвалась Барулина. – Но надо сказать, что у человека в генетическом коде хвост предков не предусмотрен, так же как и жабры. Это предыдущие звенья эволюционного развития.
– Так что? У человека можно отрастить отрезанные руки или ноги? – почти возмутился Андрей.
– Вот именно. Это как раз и сделал Илизаров.
– Ну знаете! Не напрасно ли вы меня к такому фантазеру везете?
– Андрюша, ты забыл, что мы не к фантазеру везем, а фантазера везем, – пожурила друга Аня.
– Простите меня, – неожиданно вмешался шофер такси. – Я слушал, вы об Илизарове говорили и кое в чем вроде сомневаетесь. Так я хочу вам о своей семье рассказать. Дочь у нас родилась без бедра.
– Как без бедра? – ужаснулась Аня.
– Да вот, от туловища сразу колено выросло, а там икра, ступня, все в нормальном размере, а бедра нет. Четырнадцать лет ей было, когда мы к Илизарову в руки, наконец, попали.
– Вот как! – заинтересовалась Барулина. – И что же он, посмотрел вашу девочку?
– До этого мы четыре года ждали с ней своей очереди. Такой в Кургане наплыв к Илизарову. Представляете? Я уж боялся, что вырастет дочь и не получится у нее новый рост бедра.
– И как же? – с еще большим интересом спросила Барулина.
– Вырастил, понимаете, вырастил Гавриил Абрамович, золотой человек, кабардинец лихой! – восторженно воскликнул шофер. – Теперь девушка как девушка. Протез свой на костре в лесу сожгла. Торжественно! У всех на виду. Замуж собирается, а боится – родятся ли у нее дети с руками, с ногами?
– А вы? У вас все в порядке с наследственностью? – строго спросила Барулина.
– С наследственностью у нас с женой все ладно. Да вот до шоферства я на рыболовном траулере плавал. И попали мы под радиоактивный дождь. И представьте себе, далеко от Тихого океана, где взрыв ядерный был, близ Гренландии, а на дочке, позже родившейся, сказалось!
– Вот видите, – вмешался Андрей. – Какая маленькая у нас планета! Считаться людям с этим придется.
– Спасибо доктору, – продолжал таксист. – Раньше бы его в святые причислили.
– Теперь он Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета, профессор, всемирная известность.
– Прямо не верится, – проговорил Андрей. – Хоть жалей, что у меня ноги целы.
– Позвоночник поврежден. Гавриил Абрамович, я слышала, позвоночниками как раз занялся. И знаете что его побудило? Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что опять спортсмен тому причина, вернее, штангист. Все мы у телевизионных экранов любовались им, удивительным мастерством, отвагой, ловкостью, изяществом, владением телом, артистичностью. И вдруг падение. Паралич от повреждения позвоночника.
– И как же? – спросили и Андрей и Аня.
– Очень может быть, вы с ним в коридорах курганской клиники на собственных ногах встретитесь. Я как об этом новом интересе Илизарова узнала, тотчас решила вас обоих к нему отправить.
– Замечательный он и врач и человек, этот кабардинец, профессор Илизаров, – сказал шофер. – Приехали. Я пойду за носилками, чтобы нашего больного прямо к самолету доставить[2].
Для больных с поврежденным позвоночником в Курганском институте профессора Илизарова был построен новый корпус, который еще не начал заполняться пациентами. Им предстояло первыми воспользоваться методикой Илизарова. В числе этих первых пациентов-позвоночников и оказался, к своему счастью, Андрей Корнев. Ему не пришлось ждать очереди несколько лет, как дочери таксиста.
Во время «профессорского обхода» Илизаров пришел к Корневу в палату. Вторая койка в ней была еще пуста.
– Обновляете корпус, молодой человек. Говорят, мы оба с вами изобретатели. Одной веры, одной неприкаянности? – с приветливой веселостью обратился к Андрею профессор.
Был он плотный, кряжистый, с высоким лбом и правильным профилем горца, с пышными смоляными усами, еще не седой, с внимательным взглядом, одновременно и проницательным и требовательным.
Когда он ощупывал спину Андрея, тот чувствовал удивительную ласковость чутких профессорских пальцев.
Несколько минут было достаточно профессору (был он прославленным диагностом), чтобы установить все, что требовалось ему узнать.
– Когда меня спрашивают о моей методике, – объяснял он кому-то в белом халате из числа сопровождавших его, вероятно, журналисту или кинематографисту (там снимали картину о достижениях его института), – я отвечаю, что у меня несколько тысяч методик. Каждый больной – своя методика. Вот вашему Корневу, – обернулся он к Ане, выскользнувшей вместе со всеми из палаты, – придется удалить пару позвонков.
– Как же без них? – ужаснулась Аня.
– Будем выращивать ему новые. Вернее, он сам будет себе выращивать. Организм-то ведь его. Мы только при сем присутствуем.
– И костный мозг? – с прежним испугом спрашивала Аня.
– А как же без костного мозга? Без него позвонки не вырастут. Все как положено природой. Мы на нее, на природу, и полагаемся. Это она лечит, утерянное восстанавливает. К ней, великой матушке, только подход надо иметь. В этом и суть наших открытий. В биологии, – внушительно добавил он.
– Профессор, а я… я могу здесь остаться?
– Увы, нет, милая девушка. Сегодня мы подселим к вашему Андрюше напарника. Потом плясать вместе будут. Сестры у нас есть, няни тоже, все родственники теперешних или будущих наших больных: рассчитывают на послабление в смысле очереди. – И он улыбнулся. – А вы, собственно, кто ему будете? Сестренка?
Аня зарделась.
– Невеста.
– Невеста? А я вас за школьницу принял. Извините.
– А я действительно школьница.
– Тогда, дорогая, придется вам сначала школу кончить. Надеюсь, в десятом, последнем классе? Одиннадцатый еще не ввели?
– Я экстерном буду сдавать на аттестат зрелости. У меня мама умерла.