Абрам Палей - Огненный шар
Непонятно! Море спокойно. Ветра нет. Почему так сильно вдруг заколебался поплавок? Почему дрожат торчащие сверху над ним две секции? Все сильнее, сильнее...
Вероятно, это сейчас прекратится.
Нет, содрогания не прекращаются. Они усиливаются. Вся конструкция раскачивается из стороны в сторону, и амплитуда ее колебаний увеличивается.
В чем дело?
Среди монтажников началась паника. Два-три человека, надев спасательные пояса, бросились в море, поплыли к судам. Остальные прекратили работу и стояли, озираясь во все стороны.
Рошфор не растерялся. Схватив рупор, он закричал:
- Балласт! Сыпьте балласт!
Оставшиеся на конструкции рабочие начали сыпать добавочную порцию балласта. Рошфор рассчитывал, утяжелив кессон, увеличить его устойчивость. Но, возможно, ему слишком поздно пришла эта мысль. Конструкция несколько успокоилась, потом внезапно пришла в сильное движение. Шар заметался, поднимая волнение, со страшной силой задрожала труба, издавая негромкий, тяжкий звон. Под водой раздался глухой, но мощный, гулкий удар. Две секции трубы, прикрепленные к остальным, уже вмонтированным в кессон и торчавшим над водой поверх шара, стали быстро опускаться сквозь канал поплавка.
Рошфор махнул рукой.
- Спасайтесь! - крикнул он монтажникам.
Но все они и без того уже прыгали в воду и затем стремительно поплыли к теплоходу, темнея под ослепительным солнцем загорелыми до черноты телами.
Быстро пересекли они пространство, отделявшее их от теплохода, и по трапу взобрались на палубу. Теплоход стал отходить подальше. Рошфор опасался за судьбу барж, стоявших ближе к конструкции, но они остались невредимы. Поплавок, еще не связанный с трубой, колеблясь от поднявшейся зыби, лежал на поверхности. Смонтированный кусок трубы и кессон безвозвратно ушли под воду, на глубину восьмисот метров.
Рошфор стоял без движения, глядя на воду. Пред ним возникло видение, отчетливое почти до степени галлюцинации.
Вот уже вся установка готова: труба погружена, полным ходом работает океанская станция, укомплектованная обслуживающим персоналом. И вдруг - та же самая авария... Ведь сейчас нельзя установить ее причину...
Начинает дрожать все гигантское сооружение с восьмисотметровой трубой. Соединение не выдержало, отрывается поплавок... Обладая огромной плавучестью, он с чудовищной быстротой взлетает с двадцатиметровой глубины, стотридцатитонная масса стремительно ударяется снизу в плавучий остров и разносит вдребезги его, станцию, людей!
"Итак, - говорил себе Рошфор, глядя на еще покачивающийся на воде шар, - нужно начать все сначала. Заказать кессон, секции трубы. Привезти их сюда. Вновь начать монтаж и спуск..."
Все это осуществимо. Но...
И тут впервые он задал себе вопрос: может ли все это сделать и довести до конца один человек, даже обладающий нужным капиталом и железным упорством?
Что касается капитала, то надо посмотреть, подсчитать, выявить все ресурсы. При большом напряжении можно будет, пожалуй, сделать еще одну попытку.
А где гарантия, что эта последняя попытка будет удачна, что ее не постигнет участь предыдущих?
В чем причина сегодняшней катастрофы?
Система не была как следует уравновешена?
Все расчеты были сделаны заранее и тщательно проверены. Мало того, Рошфор заказал точную модель установки и детально изучил ее в то время, как экспедиция плыла к месту назначения.
Но допустим самое маловероятное: ошибка все же была. Это-то еще не так страшно: можно все проверить сначала, опять и опять.
Самое страшное другое: кто может поручиться, что и теперь не было диверсии со стороны энергетических трестов?
Правда, здесь речь шла о производстве холода, а не энергии. Но заправилы трестов, конечно, великолепно понимают, что в случае удачи предприятия Рошфор не остановится - ведь он не обычный предприниматель, ему важна не только прибыль от одной или даже нескольких установок, но главным образом торжество его идеи.
Да, они должны понимать, что он по самому существу дела их смертельный враг. И они не успокоятся, пока не уничтожат его.
А если так, не исключено, что сегодняшная авария - дело их рук. И если это удалось им сегодня, то может удасться и в следующий раз, и так далее, до бесконечности...
Впрочем, речь может идти только об одном следующем разе. Дальше средств у него, безусловно, не хватит. А шансы на чью-либо помощь, и вначале ничтожные, уменьшались с каждой аварией и теперь дошли до нуля.
В самом деле, кто свяжет судьбу своего капитала с предприятием, которому грозит гибель не только от стихий, но и от могущественного, безжалостного, методически настойчивого врага?
Этот враг вездесущ. Он без помехи проник в самое сердце завода. Он легко - и уже во второй раз - пробрался в среду помощников Рошфора.
В первый раз подрезали тросы. Что сделали теперь? Этого не узнаешь: тайна ушла на дно океана вместе с обломками установки.
Сделали ли? И что именно? И кто?
Неизвестность мучительнее всего. Враг не только безжалостен и хитер он неуловим, как ветер, как облако.
Рошфор перебирает в памяти все лица сотрудников, рабочих. Кто из них предатель?
Да, впрочем, что толку? Если бы он и нашелся и его удалось обезвредить, удалить, разве они не сумеют подослать нового, тщательно замаскировав его? Их средства и силы неограниченны.
22
Бывает так.
Человек, обладающий большой физической силой, легко переносит огромные тяжести. Он нагружает себя все больше и больше и наконец, не рассчитав, берет последний небольшой груз, который, добавленный к прежде взятым, уже переходит меру его возможностей, пересекает роковую грань. И вот что-то обрывается в человеке - кончено. Он уже не тот...
Так думал Карл, глядя на безмолвного, ссутулившегося Рошфора.
А может быть, он оправится снова, как после предыдущей катастрофы?
Он не решался заговорить с Рошфором, а тот упорно молчал, внезапно обрюзгший, зажав левую руку в правой и подергивая плечами.
Затем так же безмолвно ушел в свою каюту и заперся в ней.
Карл долго ждал. Потом его охватила безотчетная тревога. Он постучался в каюту Рошфора. Тот приоткрыл дверь и не впуская его, тихо сказал:
- Ничего, Карл. Завтра поговорим.
23
Сотрудники и рабочие экспедиции Рошфора не спали всю ночь, потрясенные происшедшим. В то время как телеграф и радио разносили по всему миру весть об очередной катастрофе, на всех судах рошфоровской флотилии беспрерывно обсуждалась авария, шли споры о ее причине. Но дальше предположений, высказанных Рошфором самому себе, никто не мог пойти, все терялись в догадках. И все испытывали чувство гнетущего отчаяния. Не только потому, что гигантское сооружение лежало разбитым на дне океана, а, главным образом, потому, что Рошфора не было среди них. Они привыкли к его нерушимой вере в победу, он ободрял их в самые тяжелые минуты. Теперь он сидит, запершись в своей каюте. Что он делает? О чем думает? Им хотелось надеяться, что он все тот же, что он ищет и найдет выход, что он появится в дверях каюты и, как всегда, глуховатым, властным голосом скажет:
