Андрей Тепляков - Пустошь
Неожиданно густая тень между домами шевельнулась. Послышался тихий шорох, потом стон, и снова стало тихо.
Прошло полчаса с тех пор, как Санта Ана скрылась из виду. «Сабурбан» уверенно продвигался вперед, делая пятьдесят пять миль в час. В кабине висела тишина. Анна, смущенная своим необъяснимым страхом, молчала. Цифры на сотовом показывали четверть седьмого вечера.
– Я правда что-то почувствовала, – сказала наконец она.
– Допускаю. Там и впрямь что-то было.
– Что мы будем теперь делать?
Он вздохнул.
– В Санта Ана можно было бы пообедать и переночевать. Теперь придется делать это на дороге.
– Да, наверное.
Майкл глянул на небо.
– Есть еще кое-что.
– Что?
– Видишь, куда садится солнце?
– Да.
– Какая часть света там должна быть?
– Запад?
– Точно. А в каком направлении тогда едем мы?
Анна посмотрела в окно. Солнце было почти позади них, немного левее. Если там запад, значит, они едут на восток.
– Восток, – сказала она.
– По карте мы должны ехать на северо-запад.
– Мы опять сбились с пути?
– Не знаю.
– Даже если так – если мы будем держать нужную скорость и ехать примерно в одном и том же направлении, мы должны рано или поздно добраться до границы Пустоши.
– Теоретически.
– Что значит – теоретически?
Майкл повернулся к ней.
– Я хочу, чтобы ты поняла важную вещь.
– Какую?
– Все, о чем мы говорим, – это всего лишь возможность. Вероятность. Мы можем выбраться отсюда, а можем и застрять навсегда. Я считаю, что соотношение не в нашу пользу.
– Я понимаю.
– Нет. Ты веришь. Ты уверена.
– Я не уверена!
– Уверена! Ты просто не хочешь думать о неудаче!
– А почему я должна думать о неудаче?
Майкл промолчал.
Спустя пару часов он остановил машину. Анна разложила припасы на обочине, и они молча поели, глядя, как солнце опускается к горам. Пейзаж ничуть не изменился – густая трава и кусты – это действительно была Пустошь: никакой жизни, никакого движения. Только ветер. Слабый, едва ощутимый на горячей коже.
Они решили выехать рано утром, чтобы иметь в распоряжении целый день. Верны их догадки или нет – завтра это должно было проясниться. Анна ушла спать, а Майкл еще долго сидел и курил, глядя, как над горами далеко впереди восходит первая за эту ночь луна.
Глава 10
– Затяни потуже.
– Сейчас.
Анна изо всех сил натянула веревку.
– Сильнее не могу.
– Достаточно.
Майкл взял у нее свободный конец и принялся привязывать бутылки с водой к одному из запасных баков.
Несмотря на адскую жару в кабине, Анна чувствовала себя почти хорошо. Скрупулезность, с которой Майкл готовился к выезду, успокаивала ее. Было в этом что-то обыденное, что-то из того, нормального мира, который остался за пределами Пустоши. «Дюйм здесь, дюйм там, – вспомнила она слова Линды. – Да. Именно так».
– Когда мы расскажем обо всем, никто нам не поверит. Я и сама бы себе не поверила.
Майкл не ответил. Он несколько раз дернул веревку и, не удовлетворившись результатом, снова принялся затягивать узлы.
– Ты знаешь, я в детстве любила фантазировать о разных удивительных местах. Воображала себя феей, или следопытом, или еще кем-нибудь. Придумывала себе приключения, опасности. Разумеется, я всегда побеждала, выходила замуж за принца, жила долго и счастливо. Никогда бы не подумала, что попаду в одну из таких фантазий.
– Дай, пожалуйста, нож. Он в ящике справа.
Анна, не глядя, нащупала нож и передала его Майклу.
– Спасибо.
– Ты меня слушаешь?
– Слушаю.
Майкл отрезал лишний конец веревки и положил нож на место.
– Все закрепил? Дюйм здесь, дюйм там?
– Ты о чем?
– У нас все готово?
– Вроде да.
Изящным жестом Анна протянула ему руку. Майкл немного замешкался, но все же взял ее и помог девушке занять свое место. Он еще раз быстро осмотрел машину, выискивая потенциальные проблемы. Слишком уж много случайностей произошло в последнее время – беспечность могла дорого стоить.
Не обнаружив ничего способного внушить опасения, он кивнул и занял свое место. Двигатель «сабурбана» взревел и заработал на холостых оборотах.
Анна пристегнула ремень и посмотрела на него.
– Едем?
Их взгляды встретились.
– С Богом!
Он нажал на газ, и машина двинулась вперед, туда, где горы подпирали ярко-синее небо.
– Какая у нас скорость?
– Шестьдесят, как всегда.
Анна улыбнулась.
– Если в Пустоши скорость – это что-то вроде религии, ты, пожалуй, самый верный из ее адептов. Ты никогда не менял ее? Всегда держал одну и ту же?
Майкл не ответил.
– Майкл?
Анна нахмурилась.
– Я сказала что-то не то?
– Да нет, ничего особенного ты не сказала. Просто резануло слух упоминание религии.
– Тебе это неприятно?
– Дело не во мне.
– А в чем?
– Был у нас тут один человек. Греншо его звали. Объявился примерно год назад. В то время в Санта-Розита райдеров было много. После Хорька каждый носился, как мог. Кто-то пропадал, кому-то везло. Так вот, этот Греншо взялся проповедовать, что Пустошь – слово Божье. Создав ее, Бог хотел нам что-то сказать, но люди, по скудоумию, понять его не способны. Говорил, что райдеры вроде избранных – им предстоит понять. Найти смысл.
– А между прочим, интересная идея.
– Да уж, интересная… Он пришел с этим ко мне, и знаешь… Я купился. Стал апостолом его церкви. Сейчас даже вспоминать противно. Этот мужик мог быть очень убедительным, и со мной он расстарался на славу. Это я прочертил ту линию, с которой райдеры начинают разгоняться, выезжая в Пустошь. Мы ходили к ней молиться.
Майкл немного помолчал.
– Так бывает – люди начинают верить в самые безумные вещи. Особенно когда страшно. Когда не можешь понять, а тут тебе на блюдечке приносят объяснение. Какое-никакое, но объяснение. Дают ориентиры.
– И что случилось с этим Греншо?
Майкл усмехнулся.
– Он слишком увлекся иерархией и обрядами – мы чуть не в бубны там били. Забыли, что говорил Хорек, – головой нужно думать, а не обереги по кабине развешивать. Столько народу тогда угробилось… Особенно новичков. В общем, в какой-то момент я прозрел. Пришел к Греншо и дал ему по морде. Потом ушли и остальные. А сам он куда-то пропал. Может быть, отправился разговаривать с Богом. Лично.
– Грустная история.
– Да, не веселая.
– А что ты сам думаешь об этом? О божественном слове?
– Не знаю. Я в теологию не лезу. Знаю только, что Пустоши совершенно все равно, сколько раз ты ей поклонишься и что при этом скажешь. Расслабишься в дороге – пропадешь. Вот и вся религия.
Шоссе убегало вдаль, и не было ему конца. Горы по-прежнему маячили у самого горизонта и, казалось, ничуть не приблизились.
