Гордон Диксон - Шторм времени
Тем не менее я, девочка и Санди вместе с небольшой кучкой других, в том числе и людей-ящериц, выжили, и теперь нам предстояло пользоваться тем миром, который нам оставили в наследство силы, о которых мы ничего не знаем. То, что мы имели на данный момент, было, разумеется, сущим хаосом, поскольку линии времени все еще перемещались. Но, возможно, если я прав насчет того, что некоторые из нас обладают статистическим иммунитетом, мы со временем научимся жить бок о бок с этими линиями, переходя из одной зоны в другую и постепенно образуя новую цивилизацию, которая воспринимает постоянные перемены времени как нечто само собой разумеющееся.
Если только не существует способа как-то покончить с этими сдвигами...
Эта совершенно новая идея неожиданно взорвалась у меня в мозгу однажды вечером, когда я, лежа на спине, разглядывал сквозь прутья клетки незнакомые созвездия, а плот подо мной тихонько покачивался на волнах. Я лежал, обсасывая эту мысль и так и сяк. Стоило ей появиться, и неуемная часть моей души вцепилась в нее, как удав в жертву, которую собирается проглотить, и теперь я знал, что она не отпустит до тех пор, пока я либо не преуспею в ее осуществлении, либо не смогу убедиться в невыполнимости задачи.
Глава 8
На десятое утро после этого дня мы наконец увидели землю, и к полудню стало ясно, что вполне можем достигнуть ее сегодня же к вечеру. Стоило мне заметить темную полоску у самого горизонта, и я готов был буквально расцеловать ее. Как мы с девочкой ни старались, все равно невозможно было насытить всех нас троих подводной мелочью, и меня неотвязно грыз острыми зубами страх, что, когда выдастся случай сбежать, мы будем слишком слабы, чтобы им воспользоваться. Плот направлялся к бухте, где к воде плавно спускался широкий пляж; за пляжем высились окутанные дымкой холмы, а у входа в бухту виднелись две большие скалы.
Вскоре после полудня ящерицы выстроились вдоль того края плота, где виднелся акулий плавник, и принялись скручивать листья, которые я видел еще в самом начале нашего путешествия. Они бросали маленькие зеленые шарики в акулу, и там, где эти растительные комочки касались воды, тут же начинали расползаться молочно-белые пятна, которые плыли вместе с плотом, напоминая расцветающие в воде цветки. Ящерицы продолжали бросать в воду зеленые шарики до тех пор, пока вокруг плавника не образовалось внушительных размеров молочно-белое пятно.
Неожиданно плавник дернулся, изменил направление движения и быстро двинулся прочь от нас, да так быстро, что вскоре я потерял его из вида. Оглянувшись, я увидел всплывающих брюшками вверх маленьких рыбок там, где вода побелела от зеленых шариков.
В итоге мы полувплыли-полуврулили в бухту без нашего огромного попутчика. Вода в бухте была спокойной, как в озере в безветренный день, и удивительно прозрачной. Я видел песчаное, кое-где поросшее водорослями и усеянное ракушками дно. Глубина составляла не менее пятидесяти футов, хотя и казалось, что дно значительно ближе.
Глубину бухты я смог определить благодаря корням под днищем плота, ведь своей длиной они приблизительно соответствовали, если не превосходили, деревьям, росшим на плоту и заменявшим паруса. Мы остановились в двухстах или более ярдах от берега, поскольку «корни» зацепились за дно и остановили плот.
Ящерицы тут же принялись нырять; мне показалось, что за какими-то крупными устрицами. Раковины достигали фута в длину, и когда я поднял одну из первых, оказавшихся на плоту, то был поражен ее весом. Эта штука, должно быть, весила никак не менее двадцати фунтов.
Под действием солнца и воздуха раковины вскоре начали открываться, и ящерицы тут же принялись выковыривать моллюсков и заглатывать их чуть ли не целиком.
Тем же самым занялись и девочка, и Санди, да и я сам. Вкус мяса был просто превосходен, и мы едва не лопнули от переедания; я догадался вовремя остановиться сам и остановить девочку, которая ела сама и кормила Санди. Я боялся, что у нас после продолжительного полуголодного периода наступит расстройство желудка.
Но если не считать небольших неприятных ощущений через час или около того, ничего страшного со мной не произошло, а девочка и Санди вообще никак не отреагировали на переедание. Поэтому я позволил им поступать как вздумается – пусть едят сколько хотят. В итоге за несколько последующих дней мы, в изобилии употребляя моллюсков, наконец «закормили» наш мучительный голод.
Нам позволяли набивать животы круглые сутки – Санди, девочку и меня выпустили из клеток незадолго до того, как мы встали на якорь, и с того момента ни одна из ящериц не побеспокоилась загнать нас обратно. Когда мой голод наконец утих, я все чаще стал раздумывать над тем, как убежать. Я подолгу стоял на краю плота и смотрел на песчаный пляж. Как я уже говорил, он был всего в паре сотен ярдов от нас, но с таким же успехом мог бы быть и в паре сотен миль. Иного способа, кроме как вплавь добраться до берега, просто не существовало. Но даже если бы девочка и смогла преодолеть такое расстояние, а Санди доплыл бы до берега с моей помощью, любой из людей-ящериц наверняка мог дать нам девять десятых расстояния форы и все же успеть вернуть нас до того, как мы достигли бы берега. Они мелькали в прозрачной воде, как зеленые ракеты.
Но я не сомневался, что способ сбежать все же существует. Хотя придумать его для себя одного по-прежнему не мог, а когда включал в уравнение еще двоих «неизвестных» – голова отвечала по-настоящему зверской болью. Но теперь я просто не мог их бросить. Ни леопард, ни девочка без меня не способны выжить. Так что бежать мы должны втроем.
Я стоял и смотрел, как мелькают под водой зеленые тени. Я даже немного завидовал им, но тут краем глаза заметил быстро движущуюся темную тень, и тут же люди-ящерицы начали стремительно выпрыгивать из воды на плот. Успели все, кроме одной. В прозрачной глубине она была мгновенно проглочена то ли той самой акулой, что сопровождала нас все это время, то ли другой, приплывшей ей на смену, – как бы то ни было, у нас снова появился смертельно опасный компаньон.
Ящерицы стояли на палубе и смотрели на акулу. В прозрачной глубине огромный морской хищник напоминал атомную подводную лодку. Теперь акула курсировала вокруг плота, проплывала мимо, круто разворачиваясь и снова возвращаясь к нам, с явным нетерпением ожидая следующую жертву.
Я бросил взгляд на внушительную кучу зеленых листьев на плоту. Но ни одна из ящериц даже не попыталась подойти к ней, и через мгновение я понял почему. Было совершенно ясно, что выделяющееся из листьев в воду вещество было сильным ядом. Они могли абсолютно безбоязненно бросать его за борт, пока плот двигался вперед, уходя от отравленного места. Но здесь, в бухте, отравив воду, они очень нескоро смогут вновь нырять за устрицами.
