Дмитрий Казаков - Чистка
Каким образом Виктор, оказавшийся в самом верху цепочки, взывал к эгрегору Силы, Сергей не воспринял, но ответ пришел быстро. Родившись из пустоты, рухнул в чашу поток ослепительного бирюзового пламени, неся ощущение прохлады и исполинской мощи.
Пространство энергетического плана, ощутив появление столь могучей силы, содрогнулось. Сергей почувствовал, как дернулись естественные, природные потоки энергии. Наверняка, кому-то из обитателей соседних домов стало плохо, может даже, кого-то скрутил сердечный приступ. Но об этом ли сейчас думать…
Огромная чаша медленно, очень медленно начала наклоняться. Пролить голубой свет, не удержать его – нельзя, здесь не действует сила притяжения, но нарушить балансировку сил очень легко, и тогда прицел будет сбит, и удар придется мимо, или окажется слишком слабым.
Что было выбрано целью, Сергея не интересовало. Наверняка, один из черно-магических эгрегоров, скорее всего – самый крупный, находящийся ближе всего к инвольтирующим его черным мирам.
Все внимание приходилось концентрировать на том, чтобы не отстать от других. Энергетическое тело гораздо пластичнее физического, но приходилось прилагать немалые усилия, чтобы успокаивать бурления голубой энергии на вверенном Сергею участке. Сила буквально кипела холодом, стремясь вырваться из сдерживающих ее оков…
"Толчок!" – ворвалась в сознание команда, посланная Виктором ко всем сразу. Сергей напрягся, и мощным движением, вложив в него остатки сил, швырнул то, что было перед ним, вперед.
Озеро бирюзового сияния прянуло вперед, вытянувшись в толстую колонну, протекло по направляющей чаши, и ринулось к цели.
"Как красив, наверное, это откуда-нибудь сверху", – пришла Сергею неподходящая, какая-то легковесная мысль. – "Мчится неотразимая стрела, в испуге шарахаются от нее стихийные создания, кто не успел – мгновенно гибнет в небесного цвета пламени. Нет от нее спасения, нет укрытия… ".
Пространство содрогнулось, словно в родовых корчах, и тут же на Сергея обрушилась боль, такая страшная, какой он никогда не испытывал. Ударила она, похоже, по всем сразу. Один за другим тела соратников по клану исчезали, срываясь в падение. Их хозяева теряли сознание от боли, или бежали в плотное тело…
Сергей держался до последнего. Он успел увидеть, как пораженный эгрегор, ставший после попадания похожим на огромного черного кита с распоротым брюхом, осветился изнутри красным, а затем лопнул, разбрасывая вихрящиеся ошметки. Но на месте уничтоженного чудовища мгновенно возникла серая воронка, завертелась, ускоряясь, громадной юлой. И обрывки черной энергии вновь стали стягиваться, налипать друг на друга. Словно грозовая туча, рос новый эгрегор, почти неотличимый от старого.
Боль стала невыносимой, Сергей ощутил, как вокруг все темнеет, и отключился…
* * *В носу защекотало, и он чихнул. Затем еще раз, и лишь после этого смог открыть глаза. Неяркий свет больно резанул по зрачкам, оказавшись еще более раздражающим, чем запах нашатырного спирта. Сергей прикрыл глаза ладонью и замер, пытаясь определить, где он и как здесь оказался.
– Ты как? – спросил знакомый, но неузнанный голос.
– Нормально, – прохрипел Сергей, и рискнул отнять ладонь от лица. Над ним склонилась, держа в руке ватку, Жанна. Вид у нее был совсем плохой – под глазами залегли темные круги, а в зрачках полопались кровеносные сосуды, сделав их почти полностью красными.
Должно быть, по лицу Сергея женщина прочла его мысли.
– Ты и сам не лучше, – сказала она с усмешкой. – Краше в гроб кладут.
– Верю, – легко согласился Сергей. – Что с остальными?
– Женщины все в порядке, – Жанна резко помрачнела, на лицо ее набежала тень. – Но это ясно, мы живучей. А с мужчинами хуже. Двое – с инфарктами, еще троих в сознание привести не можем.
Сергей попробовал оглядеться. Шея ворочалась с трудом, в глазах все плыло, но общую картину рассмотреть удалось. Напомнила она поле после побоища или панораму грандиозной пьянки. Кто шевелится то со скоростью апрельской мухи, а большинство – так и вообще неподвижны.
Живым в центре комнаты казался только Виктор. Он стоял над одним из лежащих неподвижно, и массировал тому грудь. По тому, с каким хрипом дышал лежащий, можно было догадаться, чем занят маг…
Сергей кивнул Жанне успокаивающе, и та отошла. Сам сумел встать, и подошел к Виктору. Тот выглядел растерянным, даже хвост на затылке, что всегда торчал вызывающе, сейчас висел пожухлой морковной ботвой.
Лежащий перестал хрипеть, задышал чисто. В нем Сергей узнал того самого молодого человека с воспаленными глазами, что час назад призывал к мести.
– Что с ним?
– Дыхательный спазм, – ответил Виктор, разминая уставшие от массажа кисти. Суставы скрипели, терзая слух. – Со многими другими не лучше. Для одного уже вызвали «Скорую». Не знаю, что будем врачам говорить…
Раздался звонок в дверь. Виктор поморщился, и двинулся открывать. Сергей же ушел в угол, где Людмила – статная черноволосая красавица, легкими касаниями пальцев приводила в порядок очередного пострадавшего. Искусство иглоукалывания она знала в совершенстве, а для умеющего – что иглы, что пальцы, все едино…
На скуластом лице Людмилы обозначилась вежливая улыбка.
– Как вы, Сергей? – спросила она.
– Ничего, – ответил он. – Кое-кому гораздо хуже…
Дверь из прихожей распахнулась, вошел врач, деловитый, представительный, средних лет. Сразу направился к дивану, на котором лежал один из «инфарктников». Остальных будто бы не заметил. Следом шмыгнула сестра, тоже не глядя по сторонам. Последним явился Виктор, едва не шатающийся от слабости.
– Надо же, – шепнула Людмила с восхищением. – Какой молодец.
Сергей машинально кивнул, хотя будь у него силы, наверняка поаплодировал бы мастерской работе соратника. Так тонко сместить точку сборки[15] человеку, точнее – двум людям, чтобы они заметили в комнате, полной народа, только одного из более двух десятков присутствующих, воистину – великое искусство…
Врач сказал что-то сестре, та с ловкостью, говорящей о большом опыте, наполнила шприц и опорожнила его в тело больного. Затем с помощью Виктора и появившегося водителя «Скорой» его погрузили на носилки и унесли.
– Что же, остальным мы в силах помочь сами, – сказала Людмила, и на типичном восточном лице ее отразилась безусловная решимость сделать все возможное.
Под влиянием ее массажа лицо страждущего порозовело, и сердце начало стучать ровно, без сбоев.
* * *Ночь повисла над городом, глухая, черная. Даже лампочка под потолком горела, как казалось, с опаской, понимая, что сейчас время тьмы…
