Александр Шубин - Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века
Игорь не стал конкретизировать. Он подумал о чем-то своем и молвил:
— А вообще-то вся нынешняя политика манипулируется сетевой организацией мистиков, цели которых вообще непонятны.
Тут уже Артем поперхнулся по-настоящему, так, что Марина принялась стучать по его спине и давать советы, как продышаться. А Артем судорожно соображал, не проиграл ли всю партию, неосторожно представившись первому встречному.
— Извините, не в то горло попало. Что это еще за мистический орден? Не масоны ли?
— Да какие нынче масоны. Это позапрошлый век. Что-то общее есть, наверное, но корни явно иные. Судя по всему, их не волнует ни национальный вопрос, ни государственная власть, ни просвещение. Их душа человеческая интересует, мир идей и верований.
— А вы откуда знаете?
— Слежу за новостями. Анализирую, так сказать, реальность. Впрочем, успокойтесь. Вы-то их вряд ли интересуете. Пока вы не пытаетесь влиять на умы миллионов, вы вне этой игры.
— Ну и слава Богу.
У Артема запищал коммуникатор в часах. На циферблате высветилось: «Получила твое сообщение. Буду на Ватиканской площади завтра в три. Ольга».
Это писала не она. Уж он-то знал ее стиль. Сработало.
Над бездной
20 июля.
Град. Тверская земля.
Отец Фома.
«Центром познания являешься ты. Ты существуешь. Существует то, что воздействует на тебя. На других оно воздействует иначе. Значит, для других и существует оно иначе. Люди уподобляются наркоманам, которые ходят рядом и не видят друг друга, занятые собственными грезами. Но как же они согласуют свои действия, противоборствуют, сотрудничают, добиваются достижения целей? Общество навязывало им систему координат — близкие картины мира. Это — форма сознания. И форма господства общества над личностью. Но, освободившись от него, мы попадаем в отчужденный мир без резонанса духовных вибраций, где каждый идет своей тропой за своим миражем».
Строки было трудно разглядеть. Генератор изображения с трудом пробивался сквозь плотную атмосферу парилки.
— Все верно. И поэтому скучно, — вяло отреагировал отец Фома, растирая мокрую от пота ногу.
— Что же. Раз тема для тебя не нова, предложи выход, — Володимир хитро, «по-ленински», как шутили в Граде, прищурился и не сводил глаз с собеседника, рассчитывая выловить что-нибудь из смены выражений на лице. Фома был опытным собеседником, его полноватое лицо выражало только бесконечное удовольствие от жаркой парилки и приятной компании:
— Ответ один: любовь.
— Нет, нет, это отговорка. Надо сказать, характерная для священника, — подала с полки голос жена Володимира Наталья. — Любовь — понятие растяжимое. И потом она-то — самый очевидный мираж. Ты кого-то любишь, рисуешь себе картины из мультфильма, а он, в свою очередь, из фильма ужасов. Потом все это не сходится, и получается черт знает что.
— Я бы попросил, Наташенька, не поминать к вечеру нечистого.
— Ах, извини. Но как же с миражами?
— Настоящая любовь не мираж. Ибо взаимна. Потому что жертвенна. Ты жертвуешь своим мифом...
— ...ради мифа другого. Миф на миф. Баш на баш. Веру на веру.
— Нет, Наташ, — снова взял слово Володимир. Именно взял слово, как он всегда и делал, так, чтобы никому не пришло в голову его перебивать, — миф и вера — не одно и то же.
— Разница?
— Это к Фоме. Он у нас — Фома верующий.
Фома думал отвечать, но тут лицо Володимира застыло, глаза остекленели. Поза свидетельствовала о том, что гуру «отошел». В этот момент он более всего напоминал бородатую статую Будды или фигурку нэцкэ.
— Надолго сейчас?
— Трудно сказать, думаю, минут на пять. Все-таки гость в парилке. Дольше мы не выдержим. Тут он и вернется. Парку поддать?
— Нет, спасибо. В самый раз.
Фома распластался на скамейке, уперевшись затылком в бедро собеседника. Тему не продолжали.
— Поскольку отец уже, наверное, разъяснил тебе разницу между верой и мифом, — очнулся Володимир, — то я добавлю. Не только любовь, но всякое взаимопроникновение. Всякое. Хотя лучше бы без отмычки и фомки. Если ты проник в мир другого, пустил его в свой мир, вы нашли способ завлечь в кампанию третьего... Слезь, пожалуйста, с моей ноги, она и так затекла... Возникает единство. Поняв друг друга, вы поймете, как войти в реальность, превышающую вас. Но тут без любви действительно никак не обойтись... Вы что, пару поддавали? Не продохнуть...
— Нет, мы вообще тут без тебя ничего не делали, зная твой злодейский характер.
— Хо-хо. Тонкая лесть всегда приятна. Ладно, пошли подышим.
В предбаннике встретили каких-то гражан, которых Фома почему-то не знал. Володимир церемонно их представил. Оказалось, семейная пара, приехавшая в Град где-то с год. Надо же, Фома год не был в Граде...
— Вы очень похожи на Учителя, — новопредставленная «отвесила комплимент». Разумеется, она имела в виду Володимира. Фома решил позволить себе ответную бестактность, повернувшись к гуру:
— Раньше говорили, что ты на меня похож.
— Ага, крестом на груди. Хо-хо-хо.
На улице хлестал дождь. Они встали на крыльце, с удовольствием глотая свежий воздух. Наталья вышла под струи, смывая пот.
— Да, увидело бы тебя сейчас твое церковное начальство. А то гляди, подстрелит сейчас какой-нибудь папарацци, — Володимир любил подкалывать старого друга, особенно после его посвящения в сан.
— Ерунда. В формальной иерархии я — обычный священник. Кому я нужен. Да и начальство прекрасно знает мои обычаи. Сначала корили, но ты же меня знаешь. Я им убедительно разъяснил, что нагота почтенна и сама по себе не греховна. Спаситель крестился, чай, не в купальном костюме. И принародно. Опять же массовое крещение Руси. Росписи соборов тоже не без наготы. Человек должен чувствовать тело и не обязан прятать его. Это — тренировка против вожделения и прелюбодейства.
— Так уж и тренировка. Ты что же, вот так смотришь на Наталью и ни капельки ее не вожделеешь?
— Нет.
— Наташенька, он тебя не вожделеет!
Наталья повернулась к Фоме, провела ладонью по мокрой коже от шеи до живота и с притворной обидой переспросила:
— Не вожделеешь?
— Увы. Меня оправдывает только то, что это — результат длительных упражнений.
— Ты не импотент, часом?
— И даже не гомосексуалист. Просто у меня много других интересов.
— Хорошо, хорошо. Познакомлю я тут тебя с одной девочкой, посмотрим, спасут ли тебя от греха другие интересы.
— И грех тут ни при чем. Окажется хорошая девочка, возьму ее в попадьи.
От бани до дома Учителя было недалеко. Включили воздушный колпак. По невидимой поверхности, как по стеклу, потекли струи. Некоторое время шли молча, разглядывая знакомые пейзажи во вспышках молний. Как фото — контрастное дерево в полумраке, старинный деревянный дом с остроконечной крышей и прикрепленным к ней автолетом, мост через речку, бурлящую под струями. В речке бултыхались гражане. При виде священника на всякий случай погрузились по шею, дабы не смущать служителя культа своим видом.
