Анатолий Гончар - Тени Марса
Вокруг школы N3 рушились здания, взлетали на воздух брошенные хозяевами машины, визжали, рикошетя от стен, осколки, и лишь по какой-то невероятной случайности все снаряды ложились в стороне, то не долетая, то перелетая вздрагивающее от разрывов строение. Сыпались стёкла, в воздухе пахло гарью и штукатуркой, гигантские куски стен падали на мостовую, от их ударов поднимались многометровые клубы пыли, которые тут же уносились сильным северо-западным ветром. Зинаида Фёдоровна вышла из кабины и, пригибаясь, бросилась в сторону тёмно-зелёного здания, на фасаде которого висела большая голографическая вывеска, на которой аршинными буквами высвечивалась ярко- изумрудная надпись "Марсианская среднеобразовательная школа N3".
Обстрел города продолжался. Грохот стоял необычайный, время от времени до бегущей Зинаиды доносились испуганные детские крики, после особо близкого разрыва они перешли в многоголосый плач. Зинаида Фёдоровна вбежала в дверь парадного входа и оказалась в просторном белом фойе, увешанном детскими рисунками и яркими плакатами со сказочными персонажами далёкого прошлого и современными космическими страшилками. Посреди помещения, сгрудившись вокруг растерянных преподавателей, стояли многочисленные ученики. Почти все ребятишки из младших классов ревели. Лишь некоторые, вытаращив испуганные глазёнки, оглядывались по сторонам и в недоумении хлопали ресницами. Вокруг перепуганных малышей взявшиеся за руки старшеклассники образовали живое кольцо, словно своими спинами могли отгородить их от происходящего за окнами. По щекам старшеклассниц бежали слезы, но плачущих хватало и без них, и потому они плакали молча, без всхлипов и ненужного нытья. А сосредоточенные, притихшие мальчишки-старшеклассники лишь вздрагивали, когда очередной снаряд обрушивался на крышу соседних зданий. Только теперь Зина поняла, почему школа всё ещё оставалась целой: со всех сторон маленькое одноэтажное здание было окружено небоскрёбами, образовавшими внешний защитный контур. Почти бегом она преодолела расстояние до столпившихся детей и, ища глазами Нину, зло выкрикнула:
— Чего вы ждёте? Почему стоите и не уходите?
Её голос перекрыл разрывы, и даже самые маленькие на мгновение перестали плакать. Директор школы открыл было рот, чтобы что-то ответить, но она не дала ему произнести ни слова.
— Выходите отсюда, живо! Срочно выводите учеников! Ребята! — она посмотрела на старшеклассников. — Возьмите малышей за руки и уходите! Идите по улице в сторону восточной окраины, уходите из города. И… — её голос дрогнул, — никто не видел Нины Ильченко? — Застывшие в напряжении дети переглянулись. Из их рядов вышел маленький мальчик, наверное, первоклассник, и тихо произнёс.
— Она в спортзале. Я видел, как она туда заходила. А Вы её мама?
Зина кивнула и, крикнув: — Уходите! — побежала в указанную сторону. Кто-то из молодых преподавательниц устремился за ней следом, но её грозный окрик заставил девушку- преподавательницу остановиться и последовать за остальными.
— Что случилось? Что произошло? Если это нападение, то где наши доблестные защитники? Где ты, Ваня? — Страшная мысль стала заползать в её сердце. — А что, если муж убит и его легион уничтожен? Что тогда? Нет, этого не может быть! — готовое вырваться наружу сердце билось с удесятерённой частотой. — Где наши? Где наши? — она почувствовала, как силы покидают её, последние несколько шагов дались с неимоверным трудом. Она распахнула дверь спортзала и вошла вовнутрь. На одном из матов, уткнувшись лицом в ладони, сидела Нина, её плечи вздрагивали от безудержных рыданий.
— Доченька! — девочка услышала голос матери и, оторвав лицо от ладоней, посмотрела в сторону дверей невидящим, затуманенным слезами и душевной болью взглядом.
— Нина, нам нужно уходить!
За окном грохнул очередной взрыв.
Дочь отрицательно покачала головой.
— Нина, доченька, уходим! — Зинаида Фёдоровна подошла ближе и попыталась поднять на руки свою четырнадцатилетнюю дочь. Ослабевшие руки не слушались.
— Мама, где папа? Он нас бросил? Он трус? — на лице девочки отразилось непередаваемое мучение.
Ильченко вздрогнула всем телом. Даже если бы дочь сказала, что она беременна, это бы не так сильно поразило растерявшуюся Зинаиду. "Иван-трус? Бросил беззащитных людей на произвол судьбы? Нет, ни за что! Никогда"!
— Что ты, доченька, что ты! Папа- самый смелый человек на свете! Он ещё придёт и спасёт нас! Вот увидишь, — она снова вздрогнула. — Ниночка, откуда у тебя такие мысли?
— Это наш ди-ди-ректор… — язык у Нины заплетался. — Когда начался обстрел, мы собрались в коридоре, он на меня так страшно кричал, так кричал, я, я, он говорил, что папа трус, что он бросил нас здесь умирать… — Девочка потянулась руками к матери и снова заплакала. — Мама, — еле пролепетала она. — Я не могу идти, у меня ножки не слушаются… Мама…
— Ваш директор- сволочь. Сволочь и идиот. Он сам трус! — Зинаида Фёдоровна, неожиданно сама не понимая, откуда у неё взялся такой словарный запас, разразилась потоком отборнейшей ругани. Но от этих бранных слов ей стало легче, нарастающий гнев дал ей дополнительные силы. Она подняла девочку на руки и пошла к выходу. Мать, спасающая свою дочь, ничего не чувствовала, ни страха, ни усталости, ничего, только холодную, всё поглощаемую ненависть к директору, так оскорбившему её мужа и обидевшему её дочь. Даже враги невидимые, не осязаемые, не вызывали у неё большей злобы, чем этот ни чем не оправданный бесчеловечный поступок. Наконец они дошли до конца фойе, и вышли наружу. Около мраморных ступенек лестницы стояла та самая молодая учительница, что порывалась помочь в поисках девочки. Малогабаритной "Оки" на стоянке не было.
— Где моя машина? — злобно сверкнув очами, спросила Зинаида Фёдоровна. Нет, не у вздрагивающей от каждого взрыва девушки, а скорее, у пронизываемого осколками воздуха или же самого господа бога. Но воздух лишь визжал и сердито шипел, не в силах противостоять натиску смертоносного металла, а господь бог… Господь бог, как всегда, хранил великомудрое молчание. Зина едва не застонала от бессилия. Стоявшая рядом учительница растерянно кусала губы. Дрожащие губы искривились в странной, неестественной и почти виноватой полуулыбке.
— Это директор, я хотела помешать, но он меня ударил и…
— Педераст недоразвитый! — скрежет зубов возвестил о том, что попадись сейчас супруге генерала Ильченко директор школы, она произвела бы ему мгновенную кастрацию без применения скальпеля. — А где остальные учителя?
Вымученная улыбка учительницы стала еще шире.
