Лев Соколов - Корну
Бек нажал кнопку поиска волны, в динамиках захрипели помехи, а потом раздались звуки знаменитой «Сентементал муд» Эллингтона. Музыка удивительно подходила к капелькам дождя, стекавшим по стеклам автомобиля, но вместе с тем усыпляла… Роман поглядел на бегущие рядом редкие машины и подумал, что нужно еще что-нибудь сказать, потому что молча он точно уснет, но в голову ничего не лезло.
– Опять дождь, – наконец сказал он, вспомнив небезызвестного чукчу: «что вижу, о том и пою».
– Теперь все время дождь, – отозвался Бек. – Все так радовались, когда перешли на водородные движки, – никаких вредных выхлопов, на выходе вода. Действительно, вода… А теперь в крупном городе в час-пик без зонта лучше на улицу не соваться, и вообще сырость такая, что скоро в земноводных превратимся.
– Зато в засушливых странах довольны.
– Ну, им сам бог велел, а у нас… – Бек покачал головой – Посмотри вокруг, все стены серые.
– Говорят, есть электрические движки, вполне на уровне.
– А, одна фигня получилась бы, – сказал Бек. – Были бы электрические движки, значит, при зарядке аккумуляторов бы все загадили. Кстати, водородные… все хоть на ухудшение городского климата, на сырость жалуются, но все равно считают, что по сравнению с бензиновым двигателем у нас огромный скачок вперед. Никого ведь не заботит, что при создании водорода тоже все не безвредно выходит. Просто это за чертой города делается, а народу главное, что под носом бензином вонять перестало…
– Ничего, придумают чего-нибудь, – сказал Роман.
– Не, – уверенно возразил Бек. – Не придумают. Человек – это такое существо, которое все вокруг себя обязательно изгадит. Сущность у него такая. Я вот иногда думаю, если бы не война, что людей так проредила, давно бы мы уже сами себя уморили. А так, есть еще отсрочка, поживем.
– Ну, – фыркнул Роман, – ты так дойдешь до того, что и китайцев благодетелями человечества объявишь.
– Вот китайцы, кстати. – Бек поглядел на Романа. – Мы все так уверенны, что «мандарины» проиграли войну, а объединенная коалиция победила. Просто потому что Китаю не удалось наложить лапу на новые территории, и он первый начал переговоры о перемирии. В учебниках наших так и пишут. А ведь китайцы по окончании хоть новых земель не захапали, но и своего ничего не потеряли. Это если по минимуму.
– А по максимуму?
– А если по максимуму, то они начали войну, когда от перенаселения уже на уши друг другу сели. А после войны их население сократилось на треть. А теперь загибай пальцы: проблему перенаселения решили одним махом – раз. Территорию сохранили – ведь ядерное оружие практически не применялось – два. Любые трудности их руководство теперь может сваливать на последствия войны – три. Народу хоть и убавилось, но все равно больше чем у нас. Китай сейчас на экономическом подъеме – это четыре. Вот и поразмысли, а кто же все-таки победил?
– Ну это ты чего-то загнул… – сказал Роман.
– Может быть… Но ты это обдумай на досуге.
А вообще мне было бы интересно посмотреть, что сами китайцы пишут в своих учебниках об этой войне.
– Долго нам еще?
– Минут десять, почти приехали.
Капитан выглядел колоритно. Плотный, приземистый, с заметной сутуловатостью. Мощная челюсть и развитые надбровные дуги. Его вид наводил на мысль, что не все питекантропы были стерты с лица земли беспощадным ходом эволюции, и, по крайней мере, один из них благополучно прижился в армии. Но это впечатление сразу пропадало, стоило раз взглянуть капитану в глаза – острые и проницательные. Он спокойно стоял и смотрел на подъехавшую машину, из которой вылезли Роман и Бек.
Несколько минут назад они, миновав тяжелые раздвижные ворота и часовых, въехали на территорию армейской базы, с которой должна была стартовать колонна.
– Доброе утро, – на подходе представился Бек. – Я детектив-приманер Януш Бек из управления муниципальной полиции. А это детектив-тертианер Роман Вица. Вам должны были звонить по нашему поводу.
Бек достал из кармана идентификационную карту. Роман решил, что на всякий случай тоже нужно махнуть документом, и присоединился. Капитан це-панул по документам взглядом – будто и не проверяли их на входе и могли они на охраняемую базу по воздуху перелететь – и внимательно сличил фото с оригиналом.
– Капитан Стожар Неугода, – наконец представился он и отдал честь. – Мне звонили по вашему поводу. Кто едет?
– Вот он, – указал Бек на Романа.
– Хорошо, – кивнул капитан. – Забирайтесь в головной бронетранспортер, пойдем через пятнадцать минут. Если повезет, доставим в целости. Прошу извинить, дела. – Он снова отдал Беку честь и пошел ругаться с двумя солдатиками, которые никак не могли погрузить в грузовой транспортер длинный ящик.
Бек повернулся к Роману.
– Вот так… Ну, беги, а то еще уедут без тебя. В Твердинское полицейское управление я сообщил. Обещали, если что, оказать все возможное содействие. Давай. Старайся там не подставляться.
Роман кивнул.
– Да уж постараюсь… Ну пока.
– До встречи.
Роман повернулся и пошел к транспортеру. Бек посмотрел, как он внедрился в узкий люк, и пошел обратно к машине.
Снаружи бронетранспортер был здоровенным, ничего не скажешь. А вот внутри… Кто бы мог подумать, что в такой большой машине окажется так тесно. Казалось, неведомые конструкторы специально сделали так, чтобы внутри было побольше выступающих частей, о которые можно было стукнуться. Сейчас бронетранспортер бодро месил разбитую дорожную грязищу, подпрыгивая на всех ее неровностях, и от этого Роман ощущал себя Ионой, угодившим в чрево кита. Причем кита взбесившегося. Не спасали и специальные поручни, за которые нужно было держаться.
Кроме него, в бронетранспортере сидели шесть солдат и нижняя половина капитана. (Верхняя торчала из люка по своим капитанским надобностям и была Роману не видна.) При каждом толчке солдатики с громким звуком стукались о борта и друг о друга пластиковыми касками, а Роман – головой. Набив очередную шишку, он попробовал зажать голову между колен, но на очередном ухабе собственные колени пребольно стукнули его в нос. Наконец сердобольный прапорщик заметил его страдания и протянул ему шлемофон, вроде того, что был на водителе. Битья об борта сразу стало гораздо веселее, и Роман приободрился. Появилась возможность оглянуться.
И первое, что он увидел, – совершенно безумные глаза сидевшего напротив солдата. Неподвижные, стеклянные, широко раскрытые, они производили жутковатое впечатление, которое усиливалось еще и тем, что сам солдатик от тряски транспортера ходил ходуном, вцепившись в дуло упертого в пол автомата. Эта связка – неподвижные глаза на лице без всякого выражения и заходившееся в приплясе тело – делала солдата похожим не то на камлающего шамана, не то на эпилептика в эпицентре припадка. С неприятным чувством Роман отвел взгляд и осмотрел отсек, но когда снова повернулся к солдату – ничего не изменилось.
