Феликс Дымов - Санаторий
Серому дали лопату, и он с Хлыщом и Желудем полез на вагон. Работа шла медленно. Под утро пришел коридорный. Дикари валились с ног. Они не успели разгрузить и половины того, что им положил начальник.
Ему даже стало жалко их, почерневших и покорных. Он отвел дикарей обратно в блок и разрешил поспать до утренней поверки.
* * *С утра Варгин решил заняться поисками фабрики-прачечной номер сто сорок семь. Но эти поиски как-то сразу зашли в тупик. По справочному телефону ответили, что прачечной с таким номером в Санаториуме нет. А на предложение Варгина поискать в провинции объявили, что в провинции прачечных, а тем более фабрик-прачечных в принципе нет. История принимала детективную окраску. Что же было думать, если в кармане погибшего Ремо Гвалты была найдена личная карточка с указанием фабрики-прачечной номер сто сорок семь как постоянного места работы?
В тот момент, когда мысли Варгина кружились в высоких сферах обслуживания отдыхающих, в дверь постучали.
— Входите, открыто, — пригласил он.
В дверях появилась тощая фигура Фарбера.
— Я не рано, мистер Игор?
— Нет, входите.
— Вы завтракали? Нет? Ни в коем случае не заказывайте завтрак в номер, — заговорщическим тоном предупредил Фарбер.
— Почему? — настороженно спросил Варгин.
— Вас могут соблазнить за завтраком, — Фарбер рассмеялся.
Варгин махнул рукой. Он еще не успел привыкнуть к специфическим шуткам доктора Фарбера.
— Ну, раз вы здесь, — сказал Варгин, — я могу быть спокоен за себя.
Он заказал себе и Фарберу кофе.
— Что же это за таинственный президент названивал вам вчера.
— Я толком не понял. Какой-то президент Чирога.
Фабер присвистнул.
— Человек известный. Можно сказать, власть предержащая. Что же он хотел?
— Пригласил на банкет. Куда, правда, ехать — не сказал. Автомобиль пришлют.
Фарбер встрепенулся.
— О, мистер Игор, намекните ему насчет научной литературы. Иначе мы проблему с урожаем и за десять лет не решим. Объясните ему, что нужны лаборатории, оборудование, желательно импортное, с передовой технологией. Например, с Земли. Пусть они там, в правительстве, решат. Я не говорю конкретно о себе, боже упаси упоминать мое имя…
— Хорошо, хорошо, — перебил Варгин. — Но объясните толком, что тут у вас вообще происходит?
В этот момент постучалась горничная. Она поставила кофе и сказала:
— Доктор Фарбер, вас ждут внизу.
Фарбер извинился и вышел, пообещав скоро вернуться. Прошло полчаса. Кофе остыл. Варгин наконец почувствовал неладное и спустился вниз. Внизу Фарбера не было. Администратор сказал, что “вроде как мистер Фарбер и еще два человека уехали в автомобиле”. Варгин поехал на пятый этаж и на всякий случай постучал в номер Фарбера. Никто не ответил. Он вернулся в свой номер и позвонил горничной. Ему ответил мужской голос. Варгин бросил трубку.
Звонить в полицию глупо. “Найдите человека, которого я встретил вчера и который поехал по своим делам”.
Стоп, а ведь это мысль — позвонить в полицию. Небольшой эксперимент.
Варгин оделся, вышел из гостиницы, пересек площадь, зашел в кабину телефона-автомата и набрал номер полиции:
— Полиция, центральный пункт, — ответили в трубке.
— Сообщаю: Ремо Гвалта, фабрика-прачечная номер сто сорок семь, находится в отеле “Улыбка Фиббоначи”. — Варгин повесил трубку.
Он вышел из будки, в небольшом скверике напротив выбрал скамейку и принялся наблюдать, стараясь не пропустить ни одного человека, входящего в отель. От усердия правый глаз начал слезиться. Через несколько минут послышался вой сирены. К отелю подлетело три машины. Из них выскочили одетые в униформу отдыхающие. Оставили двоих у входа, остальные исчезли внутри. Минут через десять из отеля вывели троих под руки. У входа скопилась небольшая кучка прохожих. Они молча проводили взглядом арестованных и после того, как машины отъехали, быстро разошлись.
Варгин встал и пошел по бульвару, фальшиво насвистывая популярную песенку “Когда ты приедешь за мной?”.
Что же мы, как говорил Фарбер, имеем в ответе? Крайне обостренную реакцию органов правопорядка на личность Ремо Гвалты. Этих троих, конечно, отпустят с извинениями. Надо думать. Варгина начали одолевать сомнения. Что же я делаю — троих взяли, Фарбер исчез, теперь это ясно почти наверняка. Ах ты, детектив-аматор, надо же поосторожнее. С таким свежим подходом можно пол-Санатория пересажать. Ну а кто же мог ожидать? Шеф, я думаю, и тот не мог ожидать. Санаторий! Санаторий! Триста солнечных дней в году! Живописные парки, минеральные воды. Подумаешь, прирост валового продукта понизился. Прирост понизился, а голодающих нет. Все счастливы, взрослые сосредоточенно ходят на работу, дети… Хм… А собственно, где они, эти дети? Варгин остановился и начал оглядываться по сторонам. Чепуха какая-то. Впрочем, вон же, у Фарбера двойняшки. Так, еще вопрос. Спрашивается, можно ли решить проблему, бесконечно увеличивая число вопросов? Можно, если пропорционально увеличивать число ответов.
Варгин вдруг заскучал по дому. Сначала по дому, потом по институту, по работе, по своим двукрылым. Перед тем самым историческим разговором с директором возникла хорошая идейка, как смоделировать полет двукрыла. Проблема, над которой он бился последний год, состояла в том, что двукрылы летали без крыльев значительно лучше, чем с крыльями. Зачем, спрашивается, им крылья? Отчаянные головы, правда, утверждали, что в этом состоит диалектика эволюции, так сказать, создавать с запасом, на всякий случай. Известно же, аргументировали они, если человеку пустить кровь, так он даже лучше себя чувствует. Некоторые знатоки истории утверждали, будто в древности кровопусканием лечили страшную болезнь — грипп. Ну ладно, эксперимент проведут ребята. Слава богу, аэродинамическую трубу я успел заказать. А вот в какой трубе “продуть” Санаторий? Санаторий вступил в содружество тридцать семь лет назад. Но в отличие от других повел себя странно. То есть вначале все было как обычно: обмен информацией, идеями, людьми. Участие в современных проектах и т. д. Но вот лет десять назад Санаторий начал самоизолироваться. Очень постепенно и незаметно. Отдел Глушинского, которому сам бог велел все знать про Санаторий, заметил изменения лишь через несколько лет. Да и кто мог ожидать? Цивилизация, так и не войдя в полный контакт с содружеством, стала выходить из него. Конечно, дело хозяйское. Принципы невмешательства соблюдены. Как говорится, насильно мил не будешь. А все же явление неординарное. В довершение ко всему — гибель отдыхающего на Земле. Теперь совершенно ясно, этот Ремо бежал. Сел на первый попавшийся звездолет. Приземлился в Терсколе. Его, по-видимому, преследовали. Бежал, куда глаза глядят, наткнулся на канатную дорогу. С непривычки вывалился. Падение с двадцати метров. Непонятно только, если он преступник, так сообщите на Землю. Возьмем в лучшем виде. Не нужен он им в лучшем виде, а нужен, как говорил поэт, “в трупном виде”. Но даже в таком виде он их волнует.
