Пол Андерсон - Звездный лис
Монотонность речи Лизы говорило о том, что ей был сделан укол антифобика с целью предупреждения невроза страха. Но вдруг ее словно прорвало:
— Я так одинока! — выкрикнула она, и за тем послышался плач.
На этом запись кончалась. Вадаж указал Хейму на записку, которая тоже находилась в посылке. Текст в ней был отпечатан, и Хейм, прищурившись, прочел:
"Мистер Хейм.
Вот уже несколько недель, как вы представили свое имя и влияние в помощь милитаристам. Вами фактически оплачены все объявления, содержавшие лживое и провокационное утверждение того, что большинство населения Новой Европы будто бы осталось в живых. Теперь мы получили информацию о том, что вы замышляете более радикальные меры с целью подорвать мирные переговоры.
Если это правда, человечество не может этого допустить. Во имя гуманизма мы не имеем права этого допустить. Во имя гуманизма мы не имеем права даже оставлять шанс на то, что это может стать правдой.
Ваша дочь будет содержаться в качестве заложницы ради вашего примерного поведения до тех пор, пока договор с алеронами не будет заключен, а также, если мы сочтем это необходимым, и в течение некоторого последующего времени. Если в этот период вы публично признаетесь во лжи относительно Новой Европы и не станете больше ничего предпринимать, дочь вернется к вам.
Излишне предупреждать вас о том, что полиция ничего не знает и не должна знать о данном послании. Движение за мир повсюду имеет так много преданных сторонников, что если вы все же обратитесь в полицию, нам это станет известно. В этом случае мы будем вынуждены наказать вас посредством вашей дочери. С другой стороны, если вы будете вести себя должным образом, то и впредь станете иногда получать от нее известия.
Искренне ваши — сторонники мира и здравомыслия".
Хейм прочел письмо три или четыре раза, прежде чем его содержание дошло до его сознания. За суматохой последних дней он почти забыл об этом досадном происшествии и вообще не придавал ему большого значения, полагая, что похищение было совершено с целью вымогательства денег. Однако, теперь дело принимало совсем иной оборот.
— Манера речи, типичная для Сан-Франциско, — сказал Вадаж. Он скомкал пластиковую обертку и швырнул ее об стену. — Хотя это ничего не значит.
— Боже милостивый, — Хейм, спотыкаясь, подошел к креслу, рухнул в него и уставился в одну точку ничего не выражавшим собой взглядом. Почему они не вышли прямо на меня?
— Именно так они и сделали, — возразил Вадаж.
— На меня лично!
— Вы были бы слишком рискованной мишенью для насилия. С молодой и доверчивой девушкой все гораздо проще.
— У Хейма было такое чувство, что он сейчас заплачет от досады и бессилия. Но глаза его по-прежнему были сухими и горячими, словно угли.
— Что же делать? — прошептал он.
— Не знаю, — каким-то механическим голосом ответил Вадаж. Очень много зависит от того, кто они. Очевидно, это не официальные лица. Правительству достаточно просто арестовать вас по какому-нибудь поводу.
— Значит, военные. Джонас Ио, — Хейм встал и направился к выходу.
— Куда вы? — Вадаж схватил его за руку. Однако, это было все равно, что пытаться остановить лавину.
— Возьму оружие, — сказал Хейм. — и в Чикаго.
— Нет. Постойте. Да стой же, дурак чертов! Что вы можете сейчас сделать, кроме как спровоцировать убийство Лизы?
Хейм качнулся и остановился.
— Возможно, Ио знает об этом, а может, и нет, — сказал Вадаж. — Нет никаких сомнений в том, что конкретной информацией о ваших планах никто не располагает, иначе они просто подключили бы к этому Мирный Контроль. Быть может, похитители не имеют абсолютно ничего общего с военными. Страсти постоянно накаляются. И этот тип людей, должно быть ощущает потребность непременно изобразить из себя героев драмы, нападать на прохожих на улицах, устраивать похищения, ублажать свои маленькие грязные "я" — да, на Земле таких много даже в высших классах, и все они сходят с ума от собственной никчемности. Им все равно, какой лозунг избрать. «Мир» просто наиболее престижный.
Хейм вернулся, взял бутылку, трясущимися руками налил себе в бокал.
— Они хотят убрать меня с дороги, — повторил он про себя. — Убрать с дороги. Убрать с дороги, — повторял он про себя. — Хоть убей, но я не вижу никакого выхода! — воскликнул он.
— Как?
— Лиза в руках фанатиков. Чтобы ни случилось, они не перестанут меня ненавидеть. И они все время будут опасаться, что она сможет их узнать.
Андре, помоги мне!
— У нас еще есть время, — огрызнулся Вадаж. — И лучше провести его с пользой, чем закаты истерики.
Хейм поставил бокал и постарался собраться с мыслями.
— Прежде мне приходилось нести ответственность за жизнь людей, подумал он, и в нем разом проснулись старые рефлексы командира. — Надо сконструировать смелую теоретическую матрицу и выбрать курс с минимальными негативными затратами.
Его мозг заработал, словно компьютер.
— Спасибо, Андре, — сказал он.
— Может быть, насчет своих людей в полиции — это с их стороны просто блеф? — осведомился Вадаж.
— Не знаю, но лучше не рисковать.
— Тогда… мы откладываем экспедицию, отказываемся от того, что говорили о Новой Европе, и ждем?
— Возможно, это единственное, что нам остается, — голова у Хейма гудела. — Хотя я считаю, что это будет неверный шаг, даже если мы сделаем его ради спасения Лизы.
— Что же остается? Нанести ответный удар? Каким образом? А может, частные детективы смогли бы отыскать…
— а где искать? По всей планете? О, можно, конечно попробовать, но…
Нет, пока у меня не возникла эта идея с капером, я словно бы сражался с туманом, и вот теперь я снова в тумане, и должен снова из него выбраться.
Нужно что-то определенное — такое, о чем они не догадаются, пока не будет слишком поздно. Ты был прав нет смысла угрожать Ио, и даже, как мне кажется, обращаться к нему с просьбой. Единственное, что имеет для него значение — это выбранный ими курс. Если мы тоже могли бы этого придерживаться…
Хейм вдруг взревел так, что задрожали стены, а Вадаж едва не был сбит с ног, когда эта огромная туша пронеслась мимо него к телефону.
— Вот дьявол, да в чем дело, Гуннар?
Хейм отпер один ящик письменного стола и вытащил оттуда свой личный телефонный справочник. Теперь в нем среди прочих номеров был и закодированный номер неофициального телефона Мишеля Кокелина. Ф (и о? /о) И 0930 Калифорнии — было сколько? 1730 — в Париже. Его пальцы нажали на кнопки.
На экране появился конфиденциальный секретарь.
— Бюро де… о, мистер Хейм!
— Прошу вас, соедините меня, пожалуйста, с министром, — сказал по-французски Хейм.
