Василий Бережной - Археоскрипт
- Странно, что у вас здесь не понимают дикости, да, в конце концов, и глупости эдакой алчности.
- Есть такие, которые понимают. Но ведь есть и сторонники кредо "Человек человеку волк".
Марта направилась к выходу. Туо молча пошел за ней.
Близился вечер. На озере было тихо, даже утки не плескались. Ветви плакучих ив напоминали золотистые струи, и по мере того, как заходило солнце, струи эти на глазах розовели, а затем обретали оттенки кармина.
Остановились за озером. Девушка тихо произнесла:
- Как это мерзко, когда знаешь, что тебя кто-то подслушивает. Противно и... страшно. Меня пугает это "ухо".
- Я вас понимаю. Марта. Но возьмите себя в руки, вам нельзя волноваться.
- Ах, Туо, хоть вы не говорите мне этого "нельзя"! Что за жизнь без волнений!
- Негативные эмоции разрушают нервную систему... Погодите, я еще не закончил. Когда я говорю, что вы должны щадить нервы, я имею в виду период выздоровления.
- Ну разве что так... - улыбнулась Марта.
Вернулись домой, уже когда смеркалось. Вскоре и Анита пришла.
Едва переступив порог, она смущенно сказала:
- Вчера я сумку забыла...
Марта указала глазами на полочку:
- Вот она, я повесила, чтобы эти шалунишки не могли: достать. - И погрозила пальцем зверятам, разлегшимся на ковре.
Туо стоял, скрестив руки на груди.
Анита взяла сумку, раскрыла ее, заглянула, как делала обычно, и молча защелкнула, словно ничего и не случилось. Туо побледнел. Он не сомневался, что Анита заметила "жучок". Заметила и промолчала! Это было непостижимо! Его Анита... его любимая Анита... Нет-нет, думал Туо, не вскрикнула она, сдержалась, чтобы там не поняли, что и х "ухо" разоблачено.
Но Анита начала разговор безо всякой осторожности. Держа в руках сумку, громко спросила:
- Ну как вы здесь без меня? Хорошо поработал, Туо?
За него ответила Марта:
- Окончательно извелся, выводя эту проклятую формулу!
- Какую? - встрепенулась Анита.
- Формулу обогащения! - засмеялась Марта. - Наверно, хочет стать миллионером.
Анита вопросительно посмотрела на своего Туо.
- Она имеет в виду формулу синтеза... - сказал он, переступая с ноги на ногу. В висках его словно гудели провода высокого напряжения. Ах, Анита, Анита!.. Значит, они уже знают о его приспособлении с бриллиантом...
- Эти формулы! - с притворной веселостью воскликнула Марта. - Как говорил у нас в колледже учитель: формулы как синие щуки, их очень трудно поймать.
- Энергетика на Филии базируется именно на реакции кварков, - продолжал Туо. - Принцип, естественно, мне известен, а вот...
- Что "а вот"?
- Формулу вывести трудно... - холодно процедил Туо и добавил: - Особенно в таких условиях, в такой атмосфере.
Какие-то нотки в его сдержанном голосе встревожили Аниту. Белые пальцы ее нервно зашевелились на черной сумке. Она бросила настороженный взгляд на Туо, потом на Марту. Почувствовала что-то неестественное, натянутое, какую-то холодную стену. И словно обухом ударило ее: докопались, разоблачили! Швырнула сумку на кушетку и, тяжело дыша, склонив голову, молча пошла к выходу. Туо постоял несколько секунд колеблясь, а затем пошел за ней. Марта поднялась, взяла тигренка на руки и беззаботно заговорила с ним:
- Ишь ты! Разве ты знаешь, что такое любовь? А зачем же суешь свой нос куда не надо? А ты, хулигашка, что смотришь? - легонько пнула она ногой львенка.
Потом пошла в соседнюю комнату и включила музыку.
19
Туо догнал Аниту в темной аллее возле медвежьего павильона. Услышав его шаги, девушка остановилась, оперлась на металлическую ограду и заплакала. Тишину нарушали самые разные звуки - похрапыванье зверей, их тяжелое сопенье, какие-то скрипы, карканье и фырканье. Девичий плач диссонировал со всем этим, был каким-то чужеродным, несвойственным этой тишине.
"Неужели звери счастливее людей? - подумал Туо, приближаясь к девушке. Плечи ее дрожали. - Что с ней происходит?"
Он положил руку на ее плечо, и Анита утихла. Стояли молча, она не меняла позы, и Туо погладил ее плечи.
- Анита!
Он произнес ее имя шепотом, едва слышно, но она встрепенулась, словно ее кольнули. Обернулась к нему лицом, тряхнула головой, откинув волосы, и заговорила, волнуясь и едва не плача:
- Да, это я принесла! Можешь ненавидеть меня, можешь убить. А еще лучше - брось меня в клетку, лучше среди зверей, чем среди людей. О, будь они прокляты, такие люди... они выследили, запугали меня, вынудили... Но теперь я ничего не боюсь, никого и ничего! Мне незачем жить, если ты...
- Анита!
- Я не хотела тебе зла. О, я не знала, как жжет стыд. Даже не догадывалась, какой он едкий, ядовитый. Нет-нет, отвернись от меня, я подлая, я... Хотела спасти тебя. И вот...
Она повернулась к нему спиной, облокотилась об ограду и снова заплакала. Туо взял ее обеими руками за плечи, повернул лицом к себе и прижал к груди. Держал ее в своих объятиях, пока она не перестала всхлипывать.
- Скажи, ты меня ненавидишь, да? - Она робко коснулась его локтя. - Ну что же ты молчишь? Ненавидишь?
- Нет, Анита, нет!
- Так ты простишь меня? Простишь, любимый мой? - прошептала она, едва шевеля губами.
Вспомнилось: рассказывал, как у них на Филии одна женщина простила своего обидчика. Так неужели же он...
- Нет-нет, не прощай, не надо! Только не думай, что я хотела тебе зла. Ну что я могла сделать, если кругом дикие звери?
В ее голосе слышались боль, горькое разочарование.
Туо гладил ее плечи, а она все шептала пересохшими губами:
- Знаешь, Фрага я еще не так боялась. Но его выгнали; вон. А этот... настоящий бульдог. Встанет из-за стола, и кажется, вот-вот зарычит и вцепится в горло. Как только представила себе, что ты попадешь в его руки... Сказал: им нужно, чтобы ты рассказал о кварках. Тогда выпустят. И я согласилась внести в квартиру Марты эту проклятую штуковину - чтобы хоть как-то выпутаться. А оказывается, запуталась еще хуже.
- Успокойся, Анита, дай же мне хоть слово сказать.
Она хотела закрыть ладонью его губы, но почему-то не решилась. Туо понял это и сам взял ее руку и поцеловал.
- Я боялся, что ты переменилась, стала чужой. А раз душа твоя чиста - я счастлив.
- Так ты прощаешь? Прощаешь мою слабость? Ну скажи, умоляю!
- Прощаю, успокойся. Это случайно. Ты сильная.
- Спасибо, милый! Спасибо, что веришь. Ведь я...
- Ничто нас не разлучит, Анита!
Она молча припала к нему, схватила обеими руками за голову, наклонила и, встав на цыпочки, стала жадно целовать его лицо. Что-то шептали ее уста, дыханье смешалось с дыханьем Туо, и оба словно захмелели. Шли по темной аллее, сердца стучали так, что уже не слышно было звуков, царивших в вечернем зоопарке. И вообще ничего они не слышали, души их переполняло что-то волнующее и прекрасное. Шли оглушенные, удивленные и немного испуганные. Озеро. Темные ивы. Копенышко сена. Трава. И тишина, первозданная тишина. Может быть, именно такая была в раю, когда Адам увидел, как хороша Ева.
