Камиль Фламмарион - Люмен
Quaerens. — Мы это знаем. Таким образом, ты увидел перед глазами свое собственное существование за 172 года назад.
Lumen. — Или, вернее, фазу этого существования. Но я бы, очевидно, мог увидеть и увижу его целиком, приближаясь к этой планете, как я уже это сделал для своего земного существования.
Quaerens. — Таким образом, значит ты увидел в свете два своих последних существования?
Lumen. — Именно, и более того: я видел их и еще вижу их вместе, одновременно, и до известной степени одно возле другого.
Quaerens. — Ты видишь их в одно и то же время.
Lumen. — Явление это легко понять. Свет земли через 72 года достигает Капеллы. Свет планеты Девы, почти в полтора раза более удаленный от Капеллы, доходит до нее через 172 года. Так как я жил 72 года тому назад на земле и за сто лет до этого на другой планете, то обе эти эпохи доходят одновременно до Капеллы. Таким образом, смотря просто на эти два мира, предо мною проходят два моих последних существования так, как будто меня здесь, как зрителя, вовсе и не существует, и так, что я ничего не могу изменить в совершаемых мною поступках на той и на другой планете, потому что поступки эти, хотя и кажутся совершающимися в данное время и имеющими совершиться в будущем, но, в действительности, они уже совершились.
Quaerens. — Странно! Действительно, очень странно!
Lumen. — Но что меня больше всего поразило при неожиданном наблюдении двух моих последних существований, развернувшихся передо мной одновременно на двух различных мирах, и что сильнее всего привлекло мое внимание, так это то, что оба эти существования походили друг на друга самым удивительным образом. Я вижу, что у меня были приблизительно одни и те же вкусы на том и на другом, те же страсти, те же заблуждения. Не преступник я и не святой на том и на другом. Более того (странное совпадение!), я видел на первом пейзажи, сходные с теми, которые я видел на земле. Таким образом, у меня есть объяснение прирожденных склонностей, с которыми я пришел в земной мир, любви к северной поэзии, к рассказам Оссиана, к мечтательным пейзажам Ирландии, к горам и северным зорям. Меня привлекали Шотландия, Скандинавия, Швеция, Норвегия с ее фиордами, Шпицберген с его безмолвием. Старые разрушенные башни, утесы и дикие ущелья, темные ели, под которыми шумит северный ветер, все это, казалось мне на земле, имело какое-то скрытое соотношение с моими сокровенными мыслями. Когда я увидел Ирландию, мне показалось, что я уже жил в ней. Когда я в первый раз поднялся на Риги и Фанстераргорн и увидел величественное восхождение солнца на снежных Альпийских высотах — мне показалось, что я уже когда-то видел это. Призрак Браксна не показался мне новым. Это потому, что я раньше жил в местностях, сходных с этими на планете Девы. Та же жизнь, те же действия, обстоятельства, условия. Сходство, сходство! Почти все, что я видел, делал, думал на земле, все это я уже перевидел, переделал, передумал сто лет тому назад на другом мире.
Я всегда это подозревал! Но моя земная жизнь, — в общем, выше предшествовавшей. Каждый ребенок приносит, рождаясь, различные способности, специальные предрасположения, врожденные особенности, неоспоримые и которые не могут быть объяснены философским мышлением иначе, как только работою, совершенною раньше свободными душами. Но, хотя моя земная жизнь была выше предшествовавшей, главным образом, с точки зрения более точного и глубокого познания системы мира, тем не менее, я должен заметить, что на земле мне не доставало некоторых физических и духовных способностей, которыми я обладал прежде. С другой стороны, я обладал в этом мире способностями, которых не было у меня раньше.
Как, например, из физических способностей, которых мне не хватало на земле, я в особенности укажу на способность летать. На планете Девы я вижу, что я летал так же часто, как и ходил, и это без всякого воздухоплавательного прибора, без крыльев, просто руками и ногами, как плавают в воде. Рассматривая этот способ передвижения, какой, как я вижу ясно, практиковался мною на этой планете, я без труда узнаю, что у меня нет (или лучше сказать не было) ни крыльев, ни воздушного шара, никаких других приспособлений. В известный момент я подскакиваю с земли, как будто от сильного толчка и, вытянув руки, без устали плаваю в воздухе. В другой раз, спускаясь пешком с крутой горы, я бросаюсь вперед в пространство, со сжатыми вместе ногами и опускаюсь медленно вкось, по желанию, до точки, где ноги мои коснутся земли, и я встану. Или еще, я медленно лечу, на манер голубя, описывающего дугу при возвращении на голубятню. Вот что я вижу ясно проделывающим себя в том мире.
Да, но ведь я не раз, а, может быть, сотни, тысячи раз чувствовал себя летающим таким образом во время своих земных снов, и именно таким образом — тихо, естественно и без приспособлений. Каким образом такие невозможности являлись бы нам так часто во сне? Ничем нельзя их объяснить, ничего похожего не существует на земном шаре. Инстинктивно подчиняясь этому врожденному стремлению, я множество раз поднимался в атмосферу на воздушном шаре; но впечатление не то: не чувствуешь себя летящим, наоборот, чувствуешь себя почти неподвижным. Теперь у меня есть объяснение моих снов: во время сна моих земных чувств, душа моя носилась в воспоминаниях своего прежнего существования.
Quaerens. — Но я тоже очень часто чувствовал и видел себя летающим во сне и тоже так, посредством произвольного движения тела, без крыльев и других приспособлений. Разве я тоже жил на планете Девы?
Lumen. — Я этого не знаю. Если бы у тебя было сверхчувственное зрение или инструменты, или хорошие, зоркие глаза, ты мог бы даже с вашего шара увидеть эту планету, рассмотреть ее поверхность и если бы случайно ты жил на ней в то время, когда из нее вышли лучи света, достигающие в настоящее время земли, — ты мог бы, может быть, разыскать себя на ней. Но у тебя слишком слабые глаза, чтобы делать подобную попытку. К тому же, тебе совсем не было надобности жить именно на этой планете, чтобы быть одаренным способностью летания. Есть значительное число миров, где летание представляет нормальное состояние и где все человечество живет только этой способностью. В действительности есть мало планет, на которых живые существа пресмыкались бы, как на земле.
Quaerens. — Из твоего предшествующего видения должно следовать, что твое существование на земле не первое, и что прежде, чем жить па земле — ты жил в другом мире. Значит ты веришь в то, что душа существует много раз?
Lumen. — Разве ты забыл, что говоришь с бесплотным духом? Я должен преклониться пред очевидностью, имея перед собой мою земную жизнь и прежнюю жизнь на планете Девы. Кроме того, я теперь припоминаю несколько других существований.
