Юрий Петухов - Приключения, Фантастика 1993 № 2
Это нелепица! Это галиматья и чушь на постном масле! В жизни не бывает сказок, жизнь это жизнь, а сказки — это сказки, выдумки, фантазия! И зачем он дал согласие! Сам себе надел петлю на шею. Ведь даже если он выживет, всё одно — он спятит, сойдет с ума от всего этого!
Он снова поймал себя на одной мысли. Дал согласие! А если бы не дал, что тогда? Неужели он так наивен. Сейчас он полузомби — человек с заложенной в глубины мозга программой. Откажись он, и они бы сделали из него полного зомби, он шёл бы в поиск «на автопилоте», не имея своего «я».
Он бы уже сейчас бы трупом. А может, наоборот? Может, он был бы уже у цели?! Проклятущее Пристанище! Проклятущее задание! Негодяи! Подонки!!! Он отомстит им всем! Он не простит их! Только вернуться, только бы вернуться!
Он сведет концы с концами. Он всё вспомнит про Хархан, Систему. Он скажет людям Земли то, что должен сказать. Это главное. Всё остальное мелочи.
Нулевой Канал. Вот путь смерти. Рядом с этой дорогой все иные теряют своё значение, пока есть Она, нет ничего другого, это пасть аллигатора, пасть уже раскрыта… А все совпадения, имена, облики, лешие эти, нечисть — всё бред, всё от усталости, от чудовищного психического и нервного напряжения!
Есть только монстры, только твари, обитающие в этом странном мире, всё прочее игра измученной психики, голоса, галлюцинации.
Это что-то вроде Осевого измерения, это материализация несуществующего, материализация исключительно внутри самого себя, внутри иссушенного, истощенного мозга. И всё! Хватит! Надо идти вперёд, взять себя в руки и идти! Есть только реальность: есть Земля, есть планета, где ему надо выполнить задание, да, самое обычное задание, это работа. Есть он сам, есть трудности на пути к цели, есть те, кого надо спасти во что бы то ни стало. И больше ничего нет! Ни черта больше нету!!!
Иван вскочил на ноги. Никакой тени на стене не было.
Это всё сон, нелепый сон. Надо не спать, а делом заниматься. Он подхватил меч, поправил лучемёт за спиной.
Потом всё сложил у стены. Какой смысл лезть обратно в дыру, он там уже был. Нет, надо искать иной путь. Он есть. Иван принялся отбрасывать камни, разбирать завал у стены — там что-то было, точно было! Он с удивлением заметил, что никаких черепов в пещере нет. Их и не было наверное. Повсюду лежало множество округлых и овальных камней с выбоинами, щербинами. В потемках немудрено было их принять за человеческие черепа. Сказки! Игра больного воображения! Есть лес, есть скалы, ход в земле, есть пещера. Но никакого Белеса нет и не было, нет лешего, нет зургов, нет чудища с паразитами-прилипалами, нет мохначей и уж тем более нет никакого Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного… такого и быть не может на свете, это младенцу ясно. Причина простая — его здорово шарахнуло при посадке, так тряхануло, так треснуло о поверхность планеты, что ум за разум зашел. Точно, он бродил по дебрям и скалам в полубезумном состоянии, он разговаривал сам с собою, дрался сам с собою, ловил призраков и они его ловили, и всё это происходило только в его мозгу… А сейчас пришло исцеление, кризис прошел, голова прояснилась. Всё! Иван размышлял так и отшвыривал камень за камнем, откатывал валуны, он уже видел краешек дыры, краешек лаза! Всё на свете материально, всё можно пощупать, а чего нельзя пощупать, того нету.
Всё! Только так!
Он уже выкатывал каменья из самой дыры, расчищал проход. Работа была адова, но Иван не боялся работы.
Часа не прошло, как он, прихвативши оружие, спустился в дыру и пополз.
Эта была не прежняя дыра. Здесь можно было только ползти. И если с поверхности ход шёл отвесно, а потом выравнивался, то здесь была наоборот, Иван чувствовал, как узенькая лазейка стремительно изгибается книзу, как она становится не ходом, а колодцем. Вот так сюрприз!
Иван уже не полз, а спускался вниз. И кончилось всё тем, что он упал с высоты метра в четыре, ударился подошвами ног, потом коленями о плоские камни. Да так и застыл.
А застыть было от чего. Прямо напротив его яйца, метрах в трёх, в слабом, будто лунном свете висела толстая слизистая паутина, точно такая же как на гнилых елях в Поганом лесу. А в центре паутины синея огромный, величиной с крупного человека, паук о восьми толстых, скорее не паучьих, а звериных лапах. Тело у паука было прозрачным — просвечивали вызывающие тошноту внутренности. Паук имел странную голову-череп, совсем не паучью. Но ещё более странным, ошеломляющим было то, что этот паучина держал в одной из своих лап переливающийся даже во мраке Кристалл. Тот самый Кристалл!
(Продолжение следует)
Внимание! Подписчикам!
Во втором полугодии цена журнала и приложений будет повышена в связи со значительным увеличением объема номеров.
Алексей Язычьян
Агрессия Ада
— Спасибо!
Взяв свои немудреные пожитки, Тимофей соскочил с телеги.
— Счастливо добраться!
Возница дернул вожжи, и возок, оставляя Тимофея позади, не спеша покатился среди деревьев по лесной дороге.
Возница всю дорогу что-то рассказывал и остался очень доволен своим случайным попутчиком — тот молча и очень внимательно слушал его. Тимофей же, всю дорогу думавший о своем, был благодарен вознице за то, что разговор остался монологом. Ему не хотелось ни о чем говорить. Он хотел вбирать в себя свежие песнью запахи, впитывать в себя переливчатое веселие птичьих голосов, окунуться в шорох листвы на деревьях. Семь лет он не имел всего этого. Разве могут сравниться московские парки с превозданной, родной ему, выросшему в глухой уральской деревушке, природой.
Шагая заросшей травой лесной дорогой, он вспоминал события семилетней давности. Да, целых семь лет прошло с тех пор, как он уехал из родной деревни в Москву поступать в институт.
Родители Тимофея были трудолюбивыми людьми. Мать его — потомственная крестьянка, как все деревенские женщины, держала домашнее хозяйство в идеальном состоянии. Отец был ветеринарным врачом. В этой глухомани он был единственным на обширный район и большую часть времени проводил в разъездах. Поэтому и дом, и воспитание сына были полностью в руках матери. Испытав все горести деревенской жизни, оба родителя спали и видели в снах сына городским «ученым» человеком.
Будучи женщиной набожной, мать и сына пыталась пристрастить к Библии, но он рос мальчишкой любознательным и своенравным. Его больше привлекали мирские познавательные книжки. Библию он прочитал еще маленьким, как сказку, но, пойдя — в школу, поставил мать перед выбором: или учеба, или религия. Ни уговоры, ни порка не помогли. Так велико было желание родителей видеть ребенка образованным, что мать настаивать перестала. Инцидент был исчерпан, и суждено было Тимофею расти безбожником.
