Георгий Бовин - Дети Земли
Больше всего в таких случаях недоумевали Ольга Александровна и Синицын. В своей работе они не соприкасались с математикой и никак не могли понять, что любая скорость, приобретаемая кораблём, сохраняется навсегда и в течение многих месяцев может так исказить его путь, что встреча с Венерой окажется невозможной.
Огромная и исключительно важная расчётная работа лежала на плечах Константина Степановича и Маши. Небольшая грузоподъёмность космического корабля не позволила установить на нём универсальную счётную машину, размеры и вес которой очень велики. Машина, установленная на «Уране», могла заменить два-три десятка опытных расчётчиков и только. Никаких чудес кибернетики она делать не умела. Капитанская дочка, ворча и жалуясь на несовершенство своей, как она называла, «бандуры», работала до изнеможения.
Когда дела накапливалось слишком много, ей помогал Игорь Никитич. Глубокие и универсальные знания позволяли ему быть неплохим помощником даже для специалиста-астронома. В каждый момент он знал положение корабля в пространстве, его скорость и последующую траекторию. Знал не по представляемым ему сводкам, а как непосредственный исполнитель расчётной работы. В своей исключительной памяти он держал все поправки, учитывающие влияние на курс корабля притяжения Солнца, Земли, Венеры и даже Меркурия и Марса.
Но круг его дел не ограничивался этим. Он руководил запусками двигателя, разъединениями и соединениями кабины с кораблём, проверял вместе с Ольгой Александровной приборы для очистки воздуха и воды, контролировал состав воздуха, его влажность и температуру, следил за расходованием рабочего вещества, а важнейшая установка корабля — урановый котёл — была почти всецело на его попечении.
У Гали очень много времени занимала работа с коронографом — прибором, позволяющим производить фото-киносъёмку солнечной короны и протуберанцев. Галя была отличным оператором, за что её так высоко ценил Константин Степанович. Вначале она работала, слепо следуя его советам. Но по мере накопления опыта перед ней стала проясняться научная сторона выполняемой работы, и постепенно девушка приобрела собственный исследовательский почерк. Она стала понимать, какое огромное влияние на земную жизнь оказывают процессы, происходящие на поверхности Солнца. Когда на нём вырастали особо грозные, малиновые, протуберанцы, она невольно вспоминала о моряках и лётчиках, для которых наступало тяжёлое время магнитных бурь, когда теряется радиосвязь, компасная картушка мечется без толку вправо и влево, тщетно сигналят потерявшие голос радиомаяки, морские и воздушные корабли теряют ориентировку, а над полюсами Земли разухабисто пляшут беззвучные хороводы полярных сияний.
То сильное, то слабое рассеянное свечение ночного неба зодиакальный свет — у неё связывалось с поясом астероидов, лежащим между орбитами Марса и Юпитера. Она живо представляла себе неисчислимый рой бесформенных скал, несущихся в круговом вихре протяжённостью в два миллиарда километров. Притяжение могучего Юпитера будоражит эту каменную мешанину, заставляя бесчисленные глыбы сталкиваться между собой. При ударах они разбиваются вдребезги. Образовавшаяся мелочь, на которую давят солнечные лучи, постепенно замедляет скорость движения. Траектории песчинок из эллиптических превращаются в спиральные. Приближаясь к центру, спираль становится всё круче и круче, и, наконец, песчинки падают на Солнце. Но упасть им не суждено: грозное светило не подпускает их к себе. Оно плавит их, испаряет и превращает в раскалённый газ. Давление лучей на молекулы газа оказывается во много раз сильнее, чем притяжение, и они в считанные часы навсегда изгоняются из пределов солнечной системы, салютуя в последний раз своей родине искорками зодиакального света.
В часы отдыха молодёжь по-прежнему любила слушать астрономические новеллы Константина Степановича, запас которых у него, казалось, не знал пределов. Каждый раз он преподносил своим слушателям новые и новые мифы о происхождении названий созвездий, рассказы об анекдотических спорах учёных прошлого, а иногда и настоящею времени и другие, подчас кажущиеся невероятными истории.
Фигуры созвездий древнегреческой звёздной сферы в его передаче приобретали особое очарование. От рассказов Константина Степановича веяло дыханием глубокой седой древности, что придавало им исключительную красочность.
Он уносил своих околдованных слушателей в ту далёкую эпоху, когда среди безмолвных звёздных ночей, затерянные в безбрежных просторах неизученных морей первые отважные мореплаватели прокладывали по звёздам пути в неведомые страны или отыскивали дорогу на свою далёкую родину.
Он переносил их на крыльях воображения в те неясные, покрытые туманом протёкших тысячелетий времена, когда первобытны? скотоводы, пасшие стада на бескрайних равнинах, пыталась изучить тайны движения небесного свода, чтобы научиться определять по звёздам и час ночи, и время перегона стад с одних пастбищ на другие — в те времена, когда ещё не имевшие календаря первые земледельцы по восходу и закату приметных групп звёзд определяли время посева или уборки урожая.
Очевидно, названия и границы созвездий, установленные первыми созерцателями неба, были совершенно случайны. Человеческий взор, движимый пробуждающимся сознанием, искал в расположении звёзд сходства с очертаниями знакомых предметов и животных или сказочных героев и чудовищ. Эти названия веками жили в народе в виде смутных легенд, постепенно теряя свой первоначальный смысл и приобретая взаимосвязь, которая в конце концов позволила использовать небо как календарь.
Жизнь античного мира была пронизана астрономией не в меньшей мере, чем жизнь современного человека пронизана техникой. О расположении звёзд писали стихи, которые были часто своеобразным расписанием полевых работ... И Константин Степанович тут же подтверждал это, цитируя Виргилия:
— «Когда Весы уравняют часы дня и ночи и разделят в мире поровну свет и мрак, тогда, земледельцы, выводите в поле своих рабочих волов».
В другой раз он привёл по памяти винодельческий рецепт, который дал другой древний поэт — Гесиод:
— «Когда цветёт репейник, когда цикада, гнездясь по деревьям, трещит свои пронзительные песни, в пору крайней жары, когда козы жиреют, вино становится столь сладостным, женщины влюбчивыми, а мужчины слабыми, потому что жгучая Каникула (Сириус) сушит им голову и тело, — в это время ищите прохлады в пещерах,» пейте библидское вино, питайтесь сыром, молоком козы, мясом молодых тёлок, обгладывающих кустарники, или маленьких козлят. Сидя в тени, вкушайте эти яства, запивая их тёмным вином».
