Александр Щёголев - Агент Иван Жилин
Офис ничем не отличался от тысяч похожих заведений, разбросанных по всему свету. В одном из окошечек я получил документ, озаглавленный: «Закон о денежном обращении», – вместе с просьбой ознакомиться и подписать, – а также совет изучить материалы на стендах. Я начал со стендов, в результате чего выяснил, что денежная единица, имеющая хождение в данной стране, называется динаром (это я знал и раньше) и что один динар равен ста сантимам (об этом я догадывался). Но вот о чем я не знал и не догадывался, так это о том, что суммы, подлежащие обмену, строго ограничены. Причем, все зависит от статуса клиента. Судя по специальной таблице, я подходил под определение «турист первого дня». Подобная практика была по меньшей мере странной, ибо каким образом, черт возьми, они тут добиваются устойчивости собственной валюты, если ограничивают ввоз чужой? Впрочем, сумма, на которую я мог претендовать, полностью меня устраивала, тем более, что через пару дней я переходил в следующую категорию клиентов. Любопытно, что наивысшим приоритетом при обмене наличных денег пользовались инвалиды, а также лица, страдающие тем или иным хроническим заболеванием, чей недуг был подтвержден соответствующим документом.
– Справочку и купить можно, – пробормотал я. – На что они рассчитывают?
– Не всякая справочка годится, – тут же последовал отклик. Я посмотрел через плечо. Сзади пристроился некто, сосредоточенно дыша мне в рубашку. Плюгавый мужичок в гавайке и шортах – он выписывал что-то из таблиц себе в блокнот.
– Да? – вежливо спросил я.
– Вы новенький, – сказал он, не глядя на меня. – Еще полны надежд. Это очень трогательно, поэтому я объясню. Законную силу имеет только справка, подтвержденная в одном из местных лечебных учреждений. Никакую другую банк не примет.
– И что это меняет? Купим у местных.
– Когда врачи избегают врать даже по долгу службы, даже из чувства сострадания к пациенту, неужели вы думаете, есть шанс, что они сделают это за мзду?
– Спасибо, – сказал я ему. – Надеюсь, у вас с надеждами тоже все в порядке.
Он промолчал. Взгляд на меня он так и не поднял. Я отошел, уселся за столик и положил перед собой «Закон о денежном обращении».
Возле окошка с надписью «Кассир» разгорался маленький скандал. Клиент требовал, чтобы ему выдали положенную сумму (отнюдь не скромную по моим меркам) непременно мелкими купюрами. «Имею право», – тупо повторял он. Очевидно, это был турист НЕ первого дня. Нужного количества мелких денег в кассе не оказалось, так что клерк с позором удалился в сокровищницу за пополнением, а все прочие вынуждены были ждать.
Борцовского вида крепыш, расположившийся за столиком напротив меня, оторвался от созерцания своей чековой книжки.
– Глупец, – меланхолично произнес он. – Думает, чем больше бумажек под подушку положит, тем красивее сны увидит.
– А на самом деле… – подбодрил я его.
– На самом деле, сэр, количество не переходит в качество, и не надейтесь. Все наоборот. Хочешь хапнуть больше – значит, алчный, значит, ничего у тебя не получится… – Глаза собеседника гневно сверкнули, выдав истинные его чувства.
Ага, подумал я, в их рай, оказывается, не только лжецам путь заказан.
– Почему? – наивно спросил я.
– Алчность, сэр, ничем не исправишь. Хотите знать первое имя дьявола? Алчность.
Но где он находится, их нынешний рай, продолжал я размышлять, кто бы показал туда дорогу? И при чем здесь красивые сны? И, в особенности, при чем здесь деньги под подушкой?
Я прилежно прочитал выданную мне бумажку. Закон о денежном обращении, как выяснилось, сводился к одному-единственному требованию: местные деньги в наличной форме нельзя было вывозить из страны. Причем, за нарушение наступала не административная ответственность, а уголовная, высылкой дело не ограничивалось. Это ограничение показалось мне еще более нелепым, чем трудности с обменом валюты. К чему такая искусственная замкнутость? Как они торгуют с соседями по планете, как, наконец, строят отношения с космическими коммунами? Или здесь благополучно сосуществуют два динара: явный и тайный?
Я, конечно, расписался в графе «ознакомлен», не стал капризничать. После чего вернулся к окошку. Там уже стоял посетитель, брезгливо обмахиваясь точно такой же подписанной грамотой. Он проворчал, легко распознав во мне товарища по несчастью:
– Они тут сумасшедшие.
– Я обратил внимание, – нейтрально сказал я.
– Ввели свои деньги, – воодушевился он. – Какого черта? Вот раньше, до заварушки – плати, чем хочешь. Вы бывали здесь раньше? Хоть драхмами плати, хоть крузадо. Райское было местечко. Но теперь мне выбирать не приходится, полиартрит совсем замучил, засыпаю, вы не поверите, только с грезогенератором в люстре. А здесь, говорят, просто чудеса творятся. Ни одного чуда, правда, я пока не видел, если не считать того, что доллары наши им почему-то не нравятся…
– Рубли тоже, – вставил я.
Он изменился в лице.
– Вы русский?
– Если в роддоме не наврали.
Он отвернулся.
– Кругом русские, куда ни плюнь, – сказал он как бы сам себе, но так, чтобы все услышали. – Что ж они всюду лезут? Уже превратили свой Верховный Совет в Мировой, и все мало. Мир спасают, просто мания какая-то, от них бы кто спас. Такое место изгадили… – Он сунулся головой в окошко и спросил у операторши: – Вы не обидитесь, мэм? Я пережду где-нибудь в уголке, пока помещение не очистится от свиней.
Некоторое время этот несчастный, переполненный злостью человек пребывал в сладком ожидании ответных чувств с моей стороны. Когда он удалился, со скрипом волоча свои плохо гнущиеся мощи, я обратился к барышне по ту сторону стекла:
– Просветите новичка, добрая фея. Почему на улицах нельзя расплачиваться долларами или рублями, если в ваших магических правилах нет на это запрета?
– Пожалуйста, расплачивайтесь, – ослепили меня улыбкой. – Если кто-то согласится, никаких проблем. Ваш паспорт и гостевую карту, пожалуйста…
Если кто-то согласится, мысленно повторил я. Поистине, их Национальный Банк сотворил чудо, и не видно ни одного разумного объяснения, каким образом это сделано. Правильно подметил мой разговорчивый русофоб: здешние финансы нынче – совсем не то убожество, которое было раньше. И во главе всего – Стас-Бляха, служивший когда-то простым бухгалтером при Университете. Встретиться бы нам, озабоченно подумал я. Не упустить бы случай, а то когда еще занесет меня на эту благословенную землю, изгаженную вездесущими русскими волонтерами…
Формальности не отняли много времени. У кассира народ уже рассосался, и я сменил одно окошко на другое. Девчушка, только что отошедшая от кассы, бегом торопилась к выходу, открыто целуя зажатую в пальцах купюру.
