Наталья Никитина - Полтора килограмма
стояла хрупкая, словно статуэтка из саксонского фарфора, девушка. Белое платье закрывало ее длинную
шею и руки, лицо обрамляла кружевная фата. На вид невесте было не больше восемнадцати лет. Восточные
черты лица, оливковая кожа, иссиня-черные волосы, аккуратно уложенные в прическу. Она смотрела на
гостей глазами испуганной лани. Было заметно, что девушка не привыкла бывать в светском обществе и
сейчас боится сделать что-нибудь не по этикету.
Джим обнял новоиспеченного жениха, шепнув:
– Где ты нашел такое чудо?
Шон довольно оскалился, обнажив два ряда крупных желтых зубов, и по-хозяйски небрежно обнял
невесту своей огромной, покрытой рыжими кудрями волос ручищей. Та слегка пошатнулась от
неожиданности, но удержалась на ногах, страх на секунду мелькнул в ее прекрасных глазах. Джим
почтительно поклонился невесте. Я, искренне сочувствуя девушке, тоже выразил свое уважение
молодоженам:
– Шон, прими мои поздравления! Твоя жена редкой красоты цветок! Как вас зовут, милое создание?
– Спасибо, мистер Харт! Лейла не говорит по-английски, – и, небрежно прищурив левый глаз, тоном
бывалого бизнесмена, добавил: – Мы с ее отцом организовали небольшой бизнес в Арабских Эмиратах, —
легкое заикание он искусно скрывал за небольшими паузами в разговоре.
Мне было неприятно лицезреть этого самодовольного громилу, купившего себе чистую невинную
девочку, и я показал сыну жестом, что хочу выйти на воздух. Пробираясь сквозь толпу, я заметил Кевина
22
Абеля. Попытка незаметно миновать его закончилась неудачей. Кевин, извинившись перед двумя дамами
бальзаковского возраста, стал пробираться вслед за мной к выходу.
– Дэн! – услышал я дружелюбный крик за спиной, вынуждающий остановиться и оглянуться. —
Давно не виделись!
– Привет, Кевин, – я попытался изобразить ответную радость.
Лет тридцать назад один знакомый пригласил меня на экзотическую рыбалку на акул в Карибском
море у берегов Доминиканы. Это была компания любителей острых ощущений. Именно там я и сдружился с
Кевином. У нас обнаружилось с ним много общего: мы любили один сорт сигар и виски, имели лабрадоров
и, даже знакомясь с компанией девушек, обязательно западали на одну и ту же. Вот только та девушка, как
правило, отдавала предпочтение Абелю. Не удивительно, ведь он был весельчак и балагур с масляным
взглядом и пошлой улыбкой, обнажающей безупречные зубы. Холеный, с живыми дерзкими глазами и
излишне энергичными движениями, Кевин в те годы был взбалмошный, властный и утонченный.
Моя вторая жена была лучшей подругой супруги Кевина. После нашего развода она продолжала часто
бывать в их доме, что отбило всякое желание навещать старого приятеля, и наша дружба как-то незаметно
сошла на нет.
Годы сделали некогда поджарого Кевина похожим на паука с большим животом и тоненькими
ножками. Нездоровый румянец на отвисших щеках выдавал проблемы с сердцем. Я успел отметить, что под
гнетом лишнего веса его вертлявая походка ничуть не изменилась.
– Позволь поздравить! Такое открытие мир давно ждал! Это же просто прорыв в области медицины!
Нобелевская премия обеспечена! – восклицал он, не давая мне вставить слова.
Абель был младше всего на пару лет, поэтому радость его была в высшей мере искренней. Когда
возгласы закончились, я сухо, но вежливо ответил:
– Не спеши с поздравлениями, на человеке такие операции еще ни разу не проводились.
Он заговорщицки подмигнул и, понизив голос, слегка наклонился к моему уху:
– Только не говори, что ты ложишься под нож, не узнав толком, как это работает! Наверняка, не один
бомж уже испытал это на своей шкуре?
– Кевин, я не провожу опыты на людях, – стиснув зубы, выдавил я, едва сдерживаясь, чтобы не
ответить грубо.
– Да ладно, не злись. Кстати, звонил тебе раз десять, почему ты не отвечаешь старым друзьям, а?
Забыл, как мы весело проводили время? – он обнял меня, изо всех сил пытаясь расположить к себе. —
Помнишь, как я помогал тебе обхаживать Элизабет?! Старина, а пойдем выпьем чего-нибудь!
– К сожалению, не пью, врачи запретили, – вежливо отказался я, убирая его руку со своего плеча.
– Уже готовишься к операции? – оживился Кевин, его и без того огромные навыкат глаза стали еще
больше, они возбужденно бегали, фокусируясь то на моем левом глазу, то на правом. – Когда? Дэн, ты
можешь быть уверен, я умею держать язык за зубами.
Я чувствовал, что теряю терпение:
– Пока ищем подходящего донора. Слушай, давай заеду к тебе на неделе, посидим, вспомним
былое, – пошел на хитрость я, готовый на все, лишь бы прекратить это навязчивое общение. – Мне надо
срочно найти Джима, – я изобразил обеспокоенность на лице и направился в зал.
– Завтра позвоню! – поспешно крикнул мне вслед Кевин.
– Ага, звони, – тихо огрызнулся я, злорадно улыбаясь сам себе. Уже два дня я отвечал на звонки
лишь узкого круга людей.
Вырвавшись из цепких рук бывшего друга, я направился к Джиму, который возле окна оживленно
беседовал с Ричардом Броуди, самым скандально известным миллиардером нашего города. Бежевый
костюм переливался дорогой тканью на его статной фигуре. Светская хроника пестрила новостями о его
новых пассиях, яхтах, дорогих антикварных вещах, скупаемых на ведущих аукционах мира, самой большой
коллекции авто в Бостоне и прочих атрибутах роскошной жизни. Он был красив, достаточно молод и не в
меру амбициозен. «Странно, не знал, что Джим с ним знаком», – промелькнуло у меня в голове. Лично я не
имел чести быть ему представленным. Броуди отличался просто мистическим нюхом на деньги, поэтому
всегда появлялся в нужном месте и в нужное время. Он был богаче меня раза в четыре, имея бизнес
различного уровня практически во всех сферах. Еще Броуди славился на весь город тем, что устраивал в
своем загородном доме вечеринки с развлечениями, достойными самого Нерона.
Джим заметил меня и радостно помахал рукой, приглашая подойти.
– А вот и наш герой, – демонстрируя безупречную работу дантиста, протянул руку Броуди, блеснув
запонкой из белого золота с синей эмалью. – Ричард Броуди. Мы, кажется, не знакомы?
– Дэн Харт, – ответил я, пожимая протянутую по-мужски сильную руку.
– Ричард приглашает нас к себе в загородный дом посмотреть на скакуна, которого доставили на
днях из Саудовской Аравии, – восторженно сообщил мне сын.
– Мистер Харт, такого красавца вы еще не видели. Я его купил за шесть миллионов, но он стоит не
23
меньше десяти! Это египетская разновидность чистокровного арабского скакуна. У него изящная лебединая
