Пол Ди Филиппо - Странные занятия
Все эти и многие другие аргументы Эрлкониг изложил Хонимену вскоре после катастрофического завершения Беззаконной вечеринки, когда пытался убедить его в необходимости подобного шага. Но Хонимен на уговоры не поддавался.
— Будет тебе, Рори, расслабься. Да и вообще — чего тебе волноваться? В том, что мы делаем, нет ничего противозаконного. Просто считай эти штуки купонами. Ну да, купоны от производителя, вот что они такое. Когда «Келлогс» дает тебе на тридцать пять центов «Хлопьев с изюмом», корпорация что, пытается подорвать правительство? Но ведь и с нами так происходит. А что, если супермаркет удваивает купон? Тогда у клочка бумаги появляется добавочная стоимость, а даже на обороте его, кстати, говорится: «Погашается за одну десятую цента».
Хонимен в усталом несогласии покачал головой. Он нутром чуял, что они поступают неверно и что рано или поздно придется расплачиваться, но не мог найти логических контраргументов змеиной убедительности Эрлконига.
— Слушай, — продолжал Эрлкониг, — даже если эти штуки настоящие деньги, то что с того? И не делай шокированное лицо, я серьезно говорю. Что с того? Нужно смотреть с точки зрения истории, молекулка. Знаешь, правительство ведь не единственное, кто чеканил в этой стране монету. До самой середины девятнадцатого века банки выпускали банкноты, якобы обеспеченные их депозитами и ходившие в обращении как законное платежное средство. И зачастую какой-нибудь банк выпускал бумаги в таких объемах, которые в два-три раза превышали все его имущество. Разумеется, со временем система обанкротилась, рухнула, и началось черт знает что, но к нам это не относится, мы ведь сумеем лучше держать спондуликсы в узде.
При слове «обанкротилась» у Хонимена поплыло перед глазами.
— Эрл, мне просто кажется неправильным…
Но Эрлкониг не терпел отказов.
— Во время Великой Депрессии отдельные магазины по всей стране выпускали купоны, погашаемые только у них. И мы делаем то же самое. А Конфедерация? Про нее тоже нельзя забывать. Что они сделали самое первое? Верно, выпустили собственные деньги.
— Они выходили из состава Соединенных Штатов, Эрл. Мы ведь этого не сделаем?
— Нет, конечно. Но ты должен признать, времена сейчас ненадежные. Уже несколько лет в стране такой спад, какого не видели начиная с тридцатых годов. Кругом бездомные, безработные, те, чьи рабочие места уплыли в Азию. Нынешнее правительство в полнейшей финансовой заднице. Если, печатая спондуликсы, мы в силах помочь людям, то почему бы и нет?
Против такой прогрессивной цели Хонимену возразить было нечего.
— Но как одна маленькая закусочная может обеспечить столько банкнот?
— Вспомни только, что я говорил раньше. Они же не вернутся разом. Впрочем, в одном ты прав, в нынешнем виде твое заведение с такими объемами не справится. Вот почему я должен поговорить с тобой о планах по расширению — они у меня с собой.
В этот момент от размышлений Хонимена оторвало сразу несколько раздражителей.
Клиент, чей спондуликс так поразил Хонимена, сказал:
— Эй, сдачу получить можно?
Одновременно в дыру с рваными, еще не отделанными краями просунул голову из соседнего помещения рабочий и спросил:
— Рори, вдоль какой стены размещаем стойку?
И заспорили БитБокс и еще один покупатель:
— Ты что это на мое арахисовое масло кладешь? Я апельсиновый мармелад просил, а не хрен.
— Послушай, чувак, нужно время от времени пробовать что-то новое. Экспериментировать.
— Не нужны мне эксперименты, мне нужен вкусный сандвич.
— Это будет эль супремо[10], чувак. Только попробуй.
— Да я ни куска такого не откушу…
Поспешно дав сдачу (сорок один спондуликс) и крикнув столяру: «Вдоль северной», — Хонимен встал на защиту клиента и убедил БитБокса приготовить заказанный сандвич.
Тут от своих ритуалов оторвался Нерфболл, и Хонимен снова поставил его готовить сандвичи, а БитБокса перевел за кассу, где его страсть к поиску новых комбинаций не обернется угрозой здоровью.
— Привет, Рори, — сказала женщина.
Этот голос, знакомый Хонимену всего две недели, вызывал ощущение давней близости и дрожь предвкушения: так звучит голос подруги всей жизни, который слышал на протяжении десятилетий в сотнях различных обстоятельств.
Повернувшись от кассы, Хонимен увидел, что в очереди голодных клиентов стоит терпеливая, лучащаяся счастьем, замечательная Эдди.
Поспешно сорвав фартук, Хонимен нырнул под секцию прилавка и оказался подле Эдди. Заключив ее в медвежьи объятия, он оторвал ее от земли, закружил, снова поставил на ноги и поцеловал с полагающимся жаром. Из толпы последовали прочувствованные аплодисменты и свист. Эдди зарделась.
— Господи, как же я рад тебя видеть, — сказал Хонимен.
— Я так и поняла. У меня свободные полдня, и я решила — вдруг и ты сможешь улизнуть.
— Стопроцентно могу. Эй, Нерф, ты пока за главного.
Взяв Эдди за руку, Хонимен удивился, какая она приятная на ощупь.
Встреча с Атлантой Суинберн — лучшее, что случилось с ним за очень и очень долгое время. Эдди была такой уравновешенной, такой сосредоточенной и так успокоительно вошла в его жизнь. Наилучшее противоядие водовороту безумия, в который затянули его спондуликсы и Пиволюбы. Казалось неправдоподобным, что она к тому же остроумная, красивая и добрая. После депрессивного разрыва с Нетсуки Хонимену нужна была как раз такая, как Эдди. Вот она появилась, и к нему ее привлекло что-то необъяснимое, но, по всей видимости, столь же сильное.
Жизнь иногда бывает слишком хороша.
— Как продвигается расширение? — спросила Эдди.
— Пойдем посмотрим, — предложил Хонимен и повел ее за стену.
В соседнем с «Храбрецами Хонимена» помещении когда-то ютился бутик, который попытался и не сумел привлечь взыскательного покупателя. Он прогорел полгода назад, и с тех пор помещение пустовало. Хонимен без особого труда уговорил домовладельца позволить ему прорубить в стене дверь и объединить два заведения.
За стеной царила какофония шума электроинструментов и пахло свежераспиленными сосновыми досками. Рабочие (им, разумеется, платили спондуликсами) обустраивали второе место для готовки и столики для обедающих — все в предвкушении наплыва покупателей, который последует за увеличением числа спондуликсов.
Напустив на себя вид компетентного бизнесмена, Хонимен проинспектировал кое-какие мелочи, а потом благодарно сбежал с Эдди на солнышко великолепного июльского дня.
Эдди работала в каком-то правительственном учреждении (Хонимену так и не удалось выудить из нее подробности), у нее как будто часто выдавались свободные полдня, и это время ей, кажется, нравилось проводить с Хонименом.
