Дэвид Вебер - Испытание адом
– Ну и наконец, – произнесла Трумэн с акульей ухмылкой, – наши ученые сумели разработать для этих кораблей нечто действительно необычное. Насколько вам известно, прикрыть нос или корму импеллерного корабля считается принципиально невозможным, верно?
Все трое снова кивнули.
– А почему, лейтенант Такахаши? – добродушно осведомилась она.
Лейтенант посмотрел на нее с видом человека, еще не успевшего забыть о семинарах и экзаменах на острове Саганами, а потому помнившего, что в каждом вопросе может таиться подвох. Ему хотелось отмолчаться, но когда капитан спрашивает, лейтенанту приходится отвечать независимо от его желания.
– Потому, что замкнув полосы напряжения, вырезающие карман нормального пространства, мэм, вы лишите себя возможности развивать ускорение, гасить скорость или менять ориентацию. Если вы хотите видеть соответствующую математику...
– Не надо, лейтенант, вы правы. Но, предположим, у вас нет необходимости в ускорении, ни положительном, ни отрицательном? Можно ли, в таком случае, прикрыть нос корабля защитной стенкой?
– Ну, мэм, надо полагать... да, можно. Но ведь в таком случае корабль не сможет изменить...
Такахаши осекся. Лейтенант-коммандер Стахович понимающе закивала.
– Совершенно верно, – сказала Трумэн им обоим. – Расчет строится на том, что ЛАКи массированно атакуют отдельные корабли, и при любом маневре противника большая часть из них будет приближаться к нему под острым углом. Новые пусковые установки в сочетании с последними усовершенствованиями в головках самонаведения, молекулярными схемами выдерживающими высокие ускорения, и более эффективным управлением ракетами, допускающим большие промежутки между стартом и установлением связи между кораблем и ракетой позволяют вести эффективный огонь в секторе до ста двадцати градусов в каждую сторону от оси. Это значит, что приближение к цели под острым углом не помешает «Сорокопуту» вести ракетный обстрел, одновременно отражая вражескую атаку с помощью противоракет. Это означает, что «Сорокопуты» могут вести огонь как ракетами, так и противоракетами, в том числе и под острыми углами. Выйдя же на дистанцию энергетического поражения, «Сорокопут» разворачивается точно на цель и поднимает носовой щит, который имеет всего один орудийный порт, предназначенный для гразера, и в два раза превосходит по прочности бортовую стенку. Иными словами, этот щит по своим характеристикам приближается к гравистенам дредноута. Компьютерное моделирование показывает, что высокая степень защиты при столь малых размерах делает наш ЛАК гораздо менее уязвимым, чем более крупный корабль при обычном сражении борт к борту. Даже без учета средств радиоэлектронного противодействия попасть в него крайне сложно.
Капитан выдержала паузу, после чего уже менее бодрым тоном продолжила:
– Однако абсолютно неуязвимых кораблей не бывает, и если плохие парни все-таки ухитрятся накрыть нашу пташку достаточно мощным залпом, она, скорее всего, погибнет на месте. Можно с уверенностью сказать, что при массированной атаке крупного корабля некоторые ЛАКи непременно будут уничтожены. Однако, даже если мы потеряем дюжину аппаратов, людские потери составят всего сто двадцать человек – треть команды одного эсминца или менее шести процентов штатной численности экипажа линейного крейсера класса «Уверенный». А между тем двенадцать ЛАКов на двадцать один процент перекрывают бортовой залп «Уверенного» по суммарной мощности энергетического оружия. Другое дело, что по запасу ракет им до линейного крейсера далеко, а для того чтобы нанести врагу действительно серьезный урон, ЛАКу придется подойти практически вплотную. Но никто и не утверждает, будто наши малыши волшебным образом заменят тяжелые корабли. Конечно, не заменят, но по всем расчетам ЛАКи обещают серьезно расширить возможности традиционного боевого построения. Кроме того, они пригодны для организации локальной обороны против возможных хевенитских рейдов, и постановка их на вооружение позволит высвободить немало тяжелых кораблей, занятых патрулированием систем. Ну а дальность действия и автономность делают их бесценным средством для вторжений в глубь неприятельского пространства.
Тройка новых подчиненных смотрела на капитана во все глаза, пытаясь переварить вылившийся на них бурный поток информации. И глаза эти уже загорелись – новички начали прокручивать в голове открывающиеся перед ними возможности. Это же сколько всего можно сделать с такими чудесными корабликами!
– Разрешите, капитан? – Стахович подняла руку и, дождавшись кивка Трумэн, задала вопрос: – Я бы хотела знать, мэм, сколько ЛАКов способен нести «Минотавр»?
– Суммарная масса самого «Сорокопута» и причальных систем составляет примерно тридцать две тысячи тонн. Следовательно, носитель нашего класса может принять на борт примерно сотню ЛАКов.
– Сот... – Стахович подавилась словом.
Трумэн улыбнулась.
– Сто ЛАКов. Крыло ЛАКов, по всей видимости, будет разделено на двенадцать эскадрилий по восемь кораблей, еще четыре остаются в резерве. Думаю, теперь вы понимаете, как серьезно повышаются наши наступательные возможности, если один лишь «Минотавр» способен вывести в пространство такое количество атакующих единиц.
– Понимаю... – протянула Стахович, а остальные двое поддержали ее энергичными кивками.
– Вот и прекрасно, – сказала Трумэн. – Потому как ваша задача, ребята, заключается в том, чтобы заставить все это работать в точности так же красиво и замечательно, как задумано нашими проектировщиками и получалось на симуляторах. И, само собой, – она обнажила зубы в широкой улыбке, – так красиво и замечательно, как это требуется мне.
Глава 4
– Лорд Прествик и лорд Клинкскейлс, ваша светлость, – доложил секретарь.
Бенджамин Девятый, Божьей милостью Всепланетный Протектор Грейсона и Защитник Веры, откинулся в удобном кресле за практичным письменным столом, с которого и осуществлялось управление Грейсоном. Секретарь предупредительно распахнул дверь перед канцлером.
– Доброе утро, Генри, – произнес Протектор.
– Доброе утро, ваша светлость, – ответил Генри Прествик и посторонился, чтобы дать дорогу угрюмому седовласому старцу.
В руках второй посетитель держал посох с серебряным набалдашником, на его груди красовался серебряный Ключ Землевладельца.
– Доброе утро, Говард, – гораздо менее формальным тоном поздоровался Бенджамин. – Спасибо, что пришел.
Старик ответил коротким кивком. Со стороны кого-то другого подобный жест был бы непозволительной дерзостью, однако Говард Клинкскейлс из прожитых им восьмидесяти четырех стандартных лет шестьдесят семь провел на службе Грейсону и династии Мэйхью. Ему довелось служить трем Протекторам, а восемь лет назад он ушел в отставку с поста командующего силами планетарной безопасности, осуществлявшими охрану Бенджамина с самого младенчества.