Джин Дюпро - Город Эмбер: Люди Искры
Лина встала позади Дуна и похлопала его по плечу. Он обернулся. Она улыбнулась ему:
— Посмотри, Дун! У меня велосипед! Он никак не ожидал увидеть ее.
— Ой! Лина!
— Пойдем поговорим, — предложила она.
— Хорошо, — ответил Дун, посмотрев на черноволосого, но не сдвинулся с места.
— Пошли! — Лина дернула его за рукав куртки.
Они спустились к реке. Лина прислонила велосипед к дереву, и они сели на траву лицом друг к другу.
— Какое огромное здание! — Она указала на гостиницу и затараторила: — Как там внутри? Ты мне покажешь? Поппи немного лучше, так что через пару недель мы, наверное, переедем сюда. Будем жить с тобой. Со всеми.
— Это хорошо, — сказал Дун.
— В доме доктора уж очень одиноко, — сказала Лина. — Там живет мальчик, который нас не любит, доктор так занята, что ей даже некогда о нем думать. В доме жуткий беспорядок, и мне поручают миллион дел. — Она вздохнула. — Сегодня мы видели сталкершу, Дун.
— Сталкершу?
Лина объяснила, кто такие сталкеры. Дун слушал, но она видела, что его взгляд то и дело возвращается к группе парней.
— Кто этот парень? — спросила она.
— Тик Хэсслер.
Лина посмотрела на него. Симпатичный, решила она. Густые блестящие черные волосы, черты лица резкие, словно вырезанные из дерева.
— Он твой друг?
— В каком—то смысле. Я хочу сказать, мы только недавно познакомились.
— Ясно, — сказала Лина. — Ты знаешь, в какой комнате живет Лиззи?
Дун ответил, что нет.
— В доме я почти не бываю. Там темно и не приятно. На улице гораздо лучше. — Он ука зал на маленьких птиц, которые прыгали по ветвям. — Помнишь, как мы впервые их уви дели, когда вышли из Эмбера? Я узнал, что они называются птицами. Если приглядеться, можно отличить одну от другой. Я видел птиц с желтой грудкой, с полосками на крыльях, с красными головками, а одну — ярко—синюю. — Он посмотрел на небо. — Странно, не правда ли? Зачем столько разных видов? Только для того, чтобы радовать глаз?
Юноши, собравшиеся вокруг Тика Хэсслера, расхохотались. Дун вновь посмотрел на них.
— Тебе тут нравится, Дун? — спросила Лина. — Я хочу сказать, в Искре?
— Да, — ответил Дун. — Очень нравится.
— Мне тоже. В основном.
— Но меня тревожит, что через шесть месяцев мы должны уйти. Нам нужно многому научиться.
— Да, конечно. Но, может, если мы уйдем… Я все—таки хочу…
— Чего ты хочешь?
— Ой, не знаю.
Она хотела сказать, что ей хочется найти большой город, которым она грезила. Но испугалась, что Дун засмеется.
Солнце садилось. Тени удлинялись.
— Покажи мне свою комнату, — попросила Лина. — Чтобы я знала, где тебя найти.
Тик с парнями уходил, и Дун проводил их взглядом.
— Сейчас не могу. Покажу, когда ты приедешь в следующий раз.
— Хорошо. — Лина встала, стряхнула с брюк прилипшие листочки, взялась за руль велосипеда. — Еще увидимся.
Лина ехала к дому доктора и чувствовала себя более одинокой, чем до встречи с Дуном.
ГЛАВА 9
Тяжелая работа на пустой желудок
Шли дни, но работа для эмберитов становилась все тяжелее. Возможно, причину следовало искать не в самой работе, а в жаре. С каждым днем температура воздуха повышалась. Дун никогда не жил в такой жаре. Казалось, его поджаривали в печи, он обливался потом, кожа горела, а от яркого света болели глаза. То же самое испытывали все эмбериты. Время от времени кто—то терял сознание. И все думали: «В какое же ужасное место мы пришли!» Эмбериты закрывали глаза руками — им так недоставало привычной темноты.
Бригадиры пытались понять, почему их рабочие теряют сознание. Но жители Искры привыкли к жаре. А кроме того, в сравнении с ними эмбериты выглядели такими слабыми. Несколько раз Дун замечал, как их бригадир поджимал губы и начинал барабанить пальцами по ноге, когда кто—то из эмберитов садился на землю отдохнуть.
Бригадира Дуна звали Чаггер Фриск. Крупный, с заросшими щетиной щеками, он говорил мало и лишь давал указания. Каждый день он вел свою бригаду туда, где требовались рабочие руки. Чем только Дун не занимался! Рыл канавы для труб, по которым вода из реки подавалась на поля. Ремонтировал грузовики, на которых урожай вывозили с полей. Доил коз на пастбище и следил за тем, чтобы быкам хватало воды для питья. Собирал фрукты, чинил заборы, варил мыло, вывозил куриный помет на капустное поле.
Если бы не жара, он работал бы и работал. Сил у него хватало, и ему нравилось быть сильным. Дун чувствовал, как крепнут мышцы его рук, как прибавляет в росте — брюки стали слишком короткими, — и ему это тоже нравилось. Оставалось совсем немного времени до его дня рождения. Тринадцать лет — уже не мальчик. Работа закаляла его, готовила для любых жизненных испытаний.
А кроме того, работая, он узнавал столько нового. И все хотелось понять, изучить. Как работают насосы, подающие воду из реки на поля? Как делается сыр, свечи, обувь? Где берут лед, благодаря которому продукты в леднике остаются холодными? Что за животные с пушистыми хвостами прыгают по деревьям? И как называются длинные животные, похожие на веревки, на одно из которых он едва не наступил в траве? Он хотел знать, как строятся дома, из чего делают стекло, почему ездят велосипеды. Это ж так интересно, узнавать новое! Но всякий раз, когда он вспоминал, что учиться эмберитам осталось меньше шести месяцев (чтобы узнать все необходимое для строительства своего города), в нем начинал шевелиться червячок страха.
Чаггер не отвечал на вопросы, только давал указания. Поэтому Дун часто задавал вопросы за обедом. Иногда ему отвечал Ордни, иногда — Марта. Ответы Ордни больше напоминали лекции, Марты — хвастовство. Спустя некоторое время стало ясно, что вопросы эти им надоели, и Дун стал задавать их реже. Как—то раз после обеда Кении вышел вместе с ним из дома и шепнул ему на ухо:
— Я могу показать тебе место, где ты найдешь ответы на все свои вопросы. Хочешь?
— Конечно, — ответил Дун.
— Прямо сейчас? — Да.
Кении повел его через всю деревню. Дома остались позади, и дорога привела их в дубовую рощу.
— Здесь, — сказал Кении, указывая вперед.
Поначалу Дун увидел над деревьями только длинную линию крыши. Потом они вышли на большой участок земли с каким—то твердым покрытием, которое растрескалось, и из трещин лезла трава. Слева от этой площадки высилось громадное здание — в нем могли бы разместиться и школа, и ратуша Эмбера, — в торце которого была массивная двухстворчатая дверь. Кении направился к ней.
— В древности, — пояснил он, — эта дверь была из стекла, с глазами и открывалась сама, когда видела тебя.
