Денис Бурмистров - Равновесие Парето
Степанов суеверно постучал костяшкой пальца по столу.
Интересное кино, подумал я. Это что ж получается, что либо Шишов для красного словца про диспетчерские и контроль за небом соврал, либо Карчевский что-то скрывает от своего товарища?
— Ты вон лучше у Олега спроси почему ему на Большую Землю не летится, — хитро усмехаясь, предложил мне Николай Семенович. — А то он, смотрю, думает, что кроме него тут никто ничего не делает.
Я вопросительно уставился на геолога. Тот ухмыльнулся в бороду, спрятал маленькую чашку в огромных ладонях.
— Чего молчишь? — обратился к нему улыбающийся старик. — Поведай про свои изыскания.
— Оно ему надо? — кивнул на меня геолог.
— А вы все же расскажите, — надавил я. — Вдруг что-то интересное услышу.
Карчевский дернул бровью, мол, смотри сам, предупреждали.
— Горы возле города интересные. Славинск построен на дне древнего вулканического озера, высохшего еще во времена Оно. Жилы породы уходят очень глубоко по жерлу…
— Инопланетян он ищет, — перебил товарища Степанов, подмигивая мне.
— Семеныч!
— А что, не так?
Карчевский заерзал, засопел, покосился на меня. Уели таки этого хорохористого. Надо же, наш мужиковатый герой молотка и микроскопа оказался с той еще чудинкой. Правильно засмущался, взрослым людям всегда стыдно, когда их уличают в подобных увлечениях. НЛО, йетти, лох-несское чудовище, эльфы с домовыми — это для домохозяек и романтических подростков. Это не марки собирать, в конце концов.
— А как бы и так, — неожиданно согласился Карчевский. — Только вот ответь-ка мне, Семеныч, что ты на сто процентов уверен, что не было их? Что не они это?
— Нет, на сто не уверен, — согласился с ним Степанов. Чем вызвал мое неподдельное удивление. Этот-то куда? И что значит «не было их»? Не было где?
— А что, видели тут НЛО? — спросил я.
— Возможно, — уклончиво ответил геолог. Было видно, что в моем присутствии он этой сокровенной темы касаться не хочется.
Вновь повисло молчание. Как-то сложно беседа строится. Быстрее бы уж вертолет что ли прилетел.
— А я вот тут тоже в такой странной ситуации побывал, — решил похвастаться я, поднимая первую попавшуюся тему. — Я бы даже сказал, в глупой. Представляете, в городе заблудился. Практически в трех соснах.
— Да где ж тут заблудиться то можно? — засомневался Николай Семенович, но Карчевский вдруг заинтересовался:
— Погоди ты, Семеныч. Пусть человек расскажет. Ну-ну, и где же это случилось?
— Да в магазин я решил сходить…
Я как можно красочнее, с напускной самоиронией, смеясь, рассказал историю своего блуждания возле стройки. Но ближе к концу рассказа юмор пришлось убавить, потому как я вдруг заметил посерьезневшие лица своих собеседников, их многозначительные переглядывания. Когда я закончил, то Карчевский покачал головой, буркнул, что пошел курить, поднялся из-за стола и вышел из зала. Старик же как-то озадаченно крякнул, поскреб щетину на подбородке.
— А в чем дело-то? — я даже как-то испугался. — Я что-то не то сказал?
— Да нет, Игорь, что вы, все так. Рассказ ваш просто… Как бы сказать… К теме нашей с Олегом недавней беседы пришелся. Прямо очень к месту.
— А о чем вы говорили, если не секрет? Николай Семенович, мне действительно интересно. Я что, не просто так плутал?
— Не просто так. И из города вы уезжаете вовремя. Нехорошо тут становится, — наклонившись ко мне, тихим голосом проговорил Степанов, словно опасаясь, что кто-то услышит. — Вы человек приезжий, вам всего не понять, не заметить. Вы, извините меня за слова, чужак здесь. А вот нам перемены очень даже заметны, очень они бросаются в глаза. И объяснить мне вам, право, неловко будет, потому как сам я толком ничего не понимаю. Ведь возраст уже, подумаете, что умом ослаб. Вы вот сами краями коснулись и то нашли для себя какое-то логическое объяснение, а я уже не нахожу, кончились объяснения. Это вам Олежек смог бы рассказать, но он и сам мало что понимает, лишь какие-то теории да гипотезы выдвигает.
Старик замолк и выпрямился, стал насыпать себе кофе из жестяной баночки. Пальцы его дрожали.
Я молчал, ошеломленный и запутанный. Не каждый день приходится выслушивать такие вот монологи, не научился я реагировать на них. Может, будь я врачом…
— Вы не обижайтесь только, бога ради, — добавил вдруг Степанов. — Может я загадками говорю, может запутал вас, напугал. Но вы не берите в голову. А я ничего больше не скажу, и так вырвалось у дурака, понесло. Вам все равно, а я на вас вывалю тут. Просто вы уедете и, может быть, случиться так, что в какой-нибудь беседе упомянете наш городок. Вот мне хотелось бы, что бы вы вспомнили какие-нибудь достопримечательности, а не всякую чертовщину. Этот город дорог мне, тут жили и живут хорошие, добрые люди. Не заслужил этот город дурной славы. Вы понимаете меня, Игорь?
— Честно говоря, нет, — покачал головой я, но продолжать расспросы не стал, переваривая услышанное.
Вернулся Карчевский, серьезный и задумчивый.
— Там люди собираются на площадке, — кинул он мне. — Ты бы тоже пошел, очередь занял. А то опять не влезешь.
6
Сейчас уже точно не припомню год, но случилось это еще в дни моего школьного детства. Как раз был период летних каникул, мы с отцом должны были лететь самолетом к родственникам на юг. Преодолев долгий путь до аэропорта, изнывая от жары в душном зале ожидания, я все же радовался этому приключению, крутил головой и с интересом разглядывал серебристые авиалайнеры за толстым смотровым стеклом.
Наш рейс по неизвестной мне причине задерживался. Помню, отец с кем-то разговаривал на повышенных тонах, стоя в шумной очереди возле касс. Потом нас проводили в огромное помещение с рядами кресел, как в кинотеатре, и с большими обзорными окнами, заменяющими одну из стен. Тут помимо нас уже были другие люди, кто-то спал, кто-то ел, шурша оберточной бумагой. Где-то под потолком приятный женский голос из громкоговорителя периодически делал какие-то объявления, которые всегда заканчивались мелодичным «тин-дин-дон».
Еще при входе в зал, я увидел за окном уходящее к горизонту взлетное поле, застывшие крылатые машины, возле которых суетились муравьишки-люди. Похожие на игрушечные, ярко разукрашенные машинки сновали туда-сюда, лихо выруливая на поворотах.
У меня перехватило дыхание, и я дернулся было ко всему этому великолепию, но сильная отцовская рука задержала меня. Отец сказал, чтобы я подождал. И я ждал, приплясывая от нетерпения на месте и бросая мучительно жадные взгляды на открывшийся вид, жалея, что с моего места так мало видно. А вот было бы здорово прижаться лбом к холодной поверхности стекла, прямо-таки носом…
