Владимир Михановский - Великий посев
Наконец Анартай поднялся с земли, очищая запачканные колени.
– Это тебе хороший урок, – обратился он к Атагельды, который остался лежать.
Когда шум шагов затих вдали, жестоко избитый мальчик попытался встать, но это ему не удалось. Голова гудела, во рту он почувствовал солоноватый привкус. Провел рукой по губам, ладонь стала мокрой: он догадался, что это кровь. Анартай в драке разорвал ему уголок рта. Боль становилась все сильнее, затопляя сознание.
Не будучи в силах подняться, он пополз в сторону центрального ствола. От прелых листьев шел дурманящий запах, который шибал в нос.
Мальчик добрался до старого ствола, обхватил его руками. Ему почудилось, что поверхность ствола мелко дрожит. А может, это дрожат руки?
От растения исходила какая-то успокаивающая сила. Она утишала боль, проясняла голову.
Через несколько минут Атагельды сумел стать на ноги, придерживаясь за ствол. Стала таять и саднящая боль в порванном уголке рта. Он потрогал рукой: кровь перестала идти. Радость от того, что спас растение, переполняла душу.
Через непродолжительное время Атагельды окончательно пришел в себя. Он попробовал сделать несколько шагов. Боль окончательно прошла. Тронул рот – раны в углу губ как не бывало.
Подойдя к месту схватки, Атагельды на глазок определил, куда мог упасть дедов нож, и попытался нашарить его, но вскоре убедился, что это безнадежное дело. Жаль, хотелось порадовать старого кузнеца. Но ничего не поделаешь!
И он отправился домой, чувствуя странную, какую-то звенящую легкость во всем теле. Словно напился бодрящего напитка из неведомого источника.
Курбан не спал, поджидая внука. Когда появился Атагельды, он не стал расспрашивать, где тот так долго ходил, а только проворчал:
– Ложись поскорее, завтра рано вставать.
– Почему? – поинтересовался Атагельды.
– Я приготовил яму, пока ты неведомо где носился, – ответил старик, поглаживая бороду. – Будем замешивать глину для самана.
– Дом расширять?
– Дом нас устраивает. Вон там, в углу двора, я решил сложить помещение для кузницы.
– Здорово! – хлопнул в ладоши Атагельды.
– У вьючных животных сменим подковы, которые стерлись. Потом, я давно мечтаю подковать скакуна, который мне понравился в первый день, когда пришел караван. Ну и вообще, внучек, работы нам с тобой хватит.
– А где ты, дед, возьмешь оборудование для кузницы? – спохватился Атагельды. – Наковальню, горн, мехи, щипцы и все остальное?
– Спи, разболтался, – неизвестно почему обиделся старик. – Неужели ты думаешь, что аллах оставит нас в беде?
* * *«…До сих пор не могу прийти в себя. Для исполнения своего замысла пришлось снять защитное поле вокруг центрального ствола, и в результате один из аборигенов едва не уничтожил его, попытавшись срубить под корень. Хорошо, что дело спас Атагельды, приглашенный мной для очередного сеанса биоконтакта.
Молодая особь вступила в борьбу со злоумышленником, рискуя собственным существованием. К сожалению, ничем не мог помочь ей, ведь моя корневая система слишком малоподвижна по сравнению с быстрыми перемещениями двуногих».
«Теперь, когда снова все спокойно, я могу вернуться к своему замыслу.
Постановка задачи выглядит незамысловато. Я представляю себе предметы, которые нужны для оборудования кузницы. Знаю и материал, из которого они сделаны. Остается получить их. Но как?»
«Попытка прозондировать мозг Атагельды. Результаты малоутешительны. Аборигены используют слишком сложный путь для получения железа: это связано с добыванием руды, переплавкой ее в печах и так далее, что мне в данных условиях осуществить затруднительно. К тому же представления мальчика нечетки, расплывчаты, видимо, получение железа он представляет смутно».
«Тупик?
Нет, так просто я не сдамся. Думаю, думаю, использую для мышления всю резервную энергию, в том числе и защитных силовых полей, но придумать ничего не могу. Идея бродит где-то рядом, но все время ускользает…»
«Пока решил, воспользовавшись случаем, взять образчиком изделие из металла, который обронили аборигены во время единоборства…»
* * *Помещение для кузницы получилось на славу. Весь кишлак приходил на него полюбоваться.
– Нам нужен кузнец, – произнес Ахметхан. – Не только подковы – копыта животных стерлись от долгого пути. И потом, не вечно же нам торчать здесь?! А для дальнего пути караван надлежит привести сначала в порядок… Но чем же ты собираешься работать? – воскликнул он, не в силах скрыть удивления, когда убедился, что помещение пусто.
– Не беспокойся, караванбаши, – ответил Курбан. – Все будет в свое время.
– Откуда возьмешь оборудование? – сощурился Ахметхан. – Может, оно у тебя припрятано?
Курбан сжал бороду в кулак:
– Это мое дело.
– Темнишь, ох, темнишь ты, старик, – сказал Ахметхан и удалился, поигрывая плеткой, которой пользовался для наведения порядка среди населения кишлака.
Дед и Атагельды переглянулись.
* * *Нож, брошенный Атагельды, упал в зарослях молодых растений. Пронзив лезвием слой листьев, он воткнулся в песок. Так лежал он несколько суток, то покрываясь ночной росой, то слабо нагреваясь под солнечным лучом, случайно прорвавшимся сквозь завесу листьев и ветвей.
Никто из людей не видел, как вокруг открытого пятачка, на который попал нож, вдруг начали прорастать тонкие и бледные усики ростков. Они тянулись вверх медленно, словно часовые стрелки. Но для скорости роста ветки это, по земным понятиям, была, конечно, величина огромная.
Все прутья обладали одной особенностью – каждый из них склонялся к ножу, словно хотел получше рассмотреть его. Вскоре верхушки прутьев переплелись наверху, образовав над ножом подобие маленького ребристого шатра. Затем купол шатра с той же скоростью начал опускаться на нож.
И вот уже только небольшая вмятина в почве напоминала о том, что здесь недавно торчало лезвие. Гибкие и прочные щупальца, послушные воле Зерена, утащили металлический предмет, принадлежащий землянам, под песок, чтобы исследовать его. Это могло помочь реализации плана, который смутно созревал в сознании Зерена.
Между тем нож все глубже погружался в землю. Некоторые щупальца, попадавшие на остро заточенное лезвие, перехватывались и погибали, но другие занимали их место, и движение не прекращалось. Через какое-то время, правда, щупальца перестроили свои действия. Человек сказал бы, что они набрались опыта. Теперь тонкие упругие нити избегали лезвия, предпочитая навиваться на рукоятку.
Погрузившись на достаточное расстояние, нож двинулся в горизонтальном направлении в сторону мощной корневой системы, над которой возвышался центральный ствол, самый старый в оазисе. Перемещался нож с той же самой, почти не ощутимой человеком, скоростью.
