Филип Дик - Вторжение с Ганимеда
«К тому же, — подумал он, — если Перси станет чизом, то это, скорее всего, будет для него даже хуже, чем если бы с него сняли кожу. Когда потенциальный спаситель рода человеческого вдруг переходит на другую сторону…»
— Невозможно получить сразу все, — заметил Ньюком. Он выдернул шнур усилителя из сети и собирался уходить.
— Я еще не закончил, — ответил Пол.
— Но ведь они уже захватили Перси.
— А хотите отправиться со мной в Норвегию? — спросил Пол. И, не дожидаясь ответа, стал поспешно укладывать свой чемодан.
7
Войдя с яркого солнечного света в полутемный холл, Джоан Хайаси поняла, что почти ничего не видит.
Охранник сказал:
— Сюда, мисс Хайаси, — и распахнул какую-то дверь. В комнате, где она оказалась, было, пожалуй, даже еще темнее, чем в холле, но она все же сумела разглядеть бородатого, довольно тучного человека и начинающего лысеть человека, который подошел к ней, протягивая руку.
— Мисс Хайаси, меня зовут Балкани, — тут же по-деловому начал он. — Доктор Рудольф Балкани. Специалист по глубокому психоанализу. — Они обменялись рукопожатием, и Балкани пригласил ее садиться. Она оказалась в кресле психоаналитика с откидной спинкой, но ложиться не стала, а присела и подозрительно уставилась на смутные очертания фигуры психиатра.
— К какой религии вы принадлежите, мисс Хайаси? — спросил он, неторопливо набивая трубку.
— Ниг-партовскую, — с вызовом отозвалась она. — Не будь я ниг-партом, я бы здесь не оказалась.
— Но вы же во всех анкетах, которые заполняли до сих пор, указывали, что исповедуете буддизм. Значит, с буддизмом покончено?
— Во времена Будды на Земле еще не было никаких ганийцев, — ответила Джоан. — В наше же время человек или ниг-парт, или вообще никто.
— Вообще-то я придерживаюсь иных взглядов, мисс Хайаси. — Он помолчал, раскуривая трубку. — Я вообще не считаю ниг-партизм религией. С моей точки зрения, это, скорее, душевное заболевание, этакая разновидность психического мазохизма.
— И, насколько я понимаю, вы намерены излечить меня от него, да?
— Если вы готовы сотрудничать.
— Мне очень жаль, — сказала Джоан, — но сотрудничество, это именно то, чего вы от меня не дождетесь.
Балкани удивленно поднял брови.
— Почему вы так враждебно настроены, мисс Хайаси. Вам совершенно нечего бояться, ведь, кроме всего прочего, я врач. — Он выпустил тонкую струйку ароматного дыма. — Может быть, вы испытываете чувство вины, мисс Хайаси?
— Нет, — ответила она. — Пожалуй, нет. А вы?
— Да, — кивнул он. — За то, что живу. Все мы, обитатели этой планеты — мужчины, женщины и дети — по идее, должны бы умереть. Нам следовало бы отдать наши жизни, все до единой, но не сдаваться ганийцам. А вы разве так не считаете, мисс Хайаси?
Она не ожидала услышать нечего подобного от психиатра-чиза. На мгновение ей показалось, что этот человек может оказаться другом, тем, кому она может доверять.
— Мы оказались недостойными, мисс Хайаси, — продолжал Балкани. — И, естественно, заслуживали наказания. Мы заслужили это наказание, оно нам необходимо. Более того, мы просто не могли бы жить без него. Верно ведь, мисс Хайаси? Именно поэтому мы и приходим к столь бесполезному делу, как ниг-партизм, и это удовлетворяет таящуюся в наших душах глубокую и фундаментальную потребность в наказании. Но, кроме того, мы испытываем еще более глубокую нужду кое в чем ином. В уходе в небытие. Понимаете, мисс Хайаси, все мои пациенты, правда, каждый по-своему, хотят лишь одного — перестать быть. Всем хочется потерять себя.
А теперь подумайте, мисс Хайаси, как осуществить такое? Вариант лишь один, и это — смерть. Причем, это бесконечно удаляющаяся от человека цель. И именно поэтому она вызывает привыкание. Тот, кто ищет небытия, пытается найти его в наркотиках, в алкоголе, в безумии, в игре, одним словом, в исполнении своей мечты о небытии… Вот только мечта эта никогда не исполняется. Большинству доступно ощутить лишь призрачный привкус небытия — ровно настолько, чтобы возбудить аппетит к большему. Участие в заведомо обреченном на неудачу деле вроде движения ниг-партов, оно представляет собой еще одну, возможно, чуть более тонкую форму всеобщего стремления к небытию.
К концу своего монолога доктор Балкани тяжело дышал, на лбу выступил пот, а лицо неестественно покраснело.
— Если вы и впрямь верите в свои слова, — сказала Джоан, — то могли бы не говорить так громко и не возбуждаться так сильно. — Тем не менее, ему удалось заронить в ее душу страх. А то, что он добавил, напугало ее еще сильнее.
— Кстати, не хотите ли узнать, что собой представляет моя новая терапия, с помощью которой я намереваюсь излечить всех этих несчастных, которые стремятся лишь к небытию? — продолжал Балкани. — Совершенно новое лечение, на совершенствование которого я убил многие годы, и которое, наконец, готов испытать?
— Нет, — ответила она. Фанатичный блеск в глазах доктора наполнил ее душу тревогой.
— Я собираюсь дать им, — уже негромко продолжал он, — именно то, чего они ищут, и то, чего заслуживают. Я намерен подарить им небытие. — С этими словами, он нажал кнопку на столе. В комнате появилось два робота на колесном ходу. В манипуляторах один из них держал смирительную рубашку. Она вскрикнула и начала отбиваться. Но роботы были слишком сильны, слишком массивны, поэтому даже самые отчаянные ее попытки не привели к успеху.
Балкани наблюдал за ее бесполезной борьбой, тяжело дыша, а его руки, когда он набивал трубку, слегка дрожали.
Большинство замков в тюремном отделении психоделических исследований имело секрет, хотя администрация позаботилась, чтобы в дверь помещения, где содержался Перси Х, был вставлен обычный, отпирающийся ключом. К концу первой недели своего пребывания в заключении Перси уже успел прочитать в мыслях своих тюремщиков и запомнить все комбинации замков соседних камер. Некоторое время ему мешало одно: все охранники думали по-норвежски, но потом он догадался, что можно попросту наблюдать их глазами за тем, какие комбинации они набирают.
Но даже для телепата побег был связан со множеством проблем. Хотя эти проблемы, решил он, в принципе, разрешимы. Наверное, придется попытаться вытащить отсюда и Джоан Хайаси… Перси считал, что хотя бы теоретически существует способ добиться любой цели.
Однажды, когда он дремал на койке, в его мозгу раздался голос.
— Вы — Перси Х? — спросил он.
— Да.
Перси насторожился, подозревая ловушку, хотя его интуиция, на которую он чаще всего мог положиться, подсказывала, что говорящий, скорее, друг, а не враг.
