Михаил Тырин - Грехи ночного неба
Кислород выделялся из шипящей таблетки с избытком, иногда даже приходилось выпускать излишки через плотно сжатые губы. Однако холод быстро отнимал силы. Пашка в этот момент не видел направлений и расстояний, он полагался лишь на чувства. Река в этом месте была неширокой, но Пашке она казалась бесконечным океаном. Или, может быть, это время тянулось так долго...
Несколько раз он царапнулся затылком о ледяную корку, потом вдруг руки уперлись в скользкое дно. Пашка понял, что его заплыв подошел к концу. Таблетка к этому времени уменьшилась более чем вдвое.
Что-то беспокоило мальчика, какая-то важная деталь, которую он никак не мог вспомнить. Пашка расслабился и попытался не думать ни о чем, даже о холоде. И сразу из глубины сознания всплыл образ: ржавая, заросшая водорослями труба на дне реки. Это должно быть где-то там, под фонарями и забором...
Пашка уперся ногами в дно, вытянул руки и без труда сломал лед. Высунулся, огляделся, стряхнув с глаз ледяную воду. Оказалось, его уже довольно далеко отнесло от огороженных забором строений.
Мальчик выскочил на берег и, пригнувшись, побежал. Он услышал, как за забором переговариваются охранники и лают собаки. Тонкий иней блестел на колючей проволоке и изоляторах электроограждения.
Хорошо бы подойти ближе, но там уж слишком много света от стоящих вдоль забора ртутных фонарей. Пашка попрыгал немного, чтобы разогреть кровь, и снова ушел под лед.
Трубу Пашка нашел почти случайно – от нее расходилось тепло. Она была не такая уж широкая, но достаточного диаметра, чтобы маленький мальчик смог протиснуться в нее. Пашка торопился – таблетка стала совсем тонкой. Коробка вдруг превратилась в непомерную обузу, она цеплялась за стены трубы и мешала двигаться.
Пашка судорожно отталкивался кончиками пальцев от шершавых стенок, понимая, что ползет слишком медленно. К счастью, вода здесь была почти теплая. Однако тонкая пластинка таблетки давала все меньше кислорода, а конца трубы не было и не было.
Через несколько секунд на языке осталось только несколько едва пузырящихся обломков. Пашку сковал ужас. Он не желал умирать здесь – в этом подводном склепе. Ему захотелось встать, распрямиться, разорвать удушливую тесноту трубы и вдохнуть полной грудью. Неужели «Покровитель» позволит...
Но тут мальчику стало стыдно за свое секундное сомнение. Ведь «Покровитель» дал ему две таблетки! От этой мысли даже прибавилось сил.
Однако воздуха уже не было. Пашка почувствовал, что мозг немеет от удушья, а рука все никак не могла дотянуться до кармана, теснота мешала свободно двигаться. Наконец мальчик нащупал круглый пузырек, сорвал пробку, сунул пальцы внутрь. Кожей он ощутил, как таблетка взорвалась навстречу ему мощным потоком спасительных кислородных пузырьков. В последний момент, когда легкие уже готовы были впустить в себя воду, он успел сунуть таблетку в рот.
Несколько секунд Пашка не шевелился, пытаясь надышаться вволю. Потом потихоньку двинулся дальше.
Вода становилась все теплее, а вскоре труба закончилась. Пашка ощупал стены и понял, что попал в квадратный колодец. Он поднялся в полный рост и достал руками до крышки люка.
Воды здесь было всего по колено. Пашка выплюнул таблетку и с жадностью вобрал в себя природный воздух. Он был затхлым, но все-таки родным.
Когда он вылезал наверх, скрежет люка отозвался гулким эхом. Мальчик очутился в огромном, тускло освещенном ангаре, заставленном ящиками. Здесь холод набросился на него с новой силой. Захотелось даже прыгнуть обратно, уйти с головой в теплую глубину...
Но Пашка не мог этого делать. Некоторое время он стоял, прислушиваясь. Было так тихо, что он слышал, как с одежды падают капли. Мальчик двинулся к выходу. Он дрожал всем телом так, что с трудом передвигал ноги. У самых ворот он заметил грузовик с крытым кузовом и сразу понял: это и есть конечная цель путешествия.
Пашка залез в кабину, вытащил из-под рубашки железную коробку и положил ее рядом на сиденье водителя.
Кажется, здесь было чуть теплее – в кабину не проникали сквозняки, гуляющие по ангару. Мальчик стащил с сиденья засаленное покрывало и завернулся в него, обхватив руками колени. Так он сидел, стуча зубами, пока не услышал рядом треск рвущегося полиэтилена.
Коробка пришла в движение. Из нее медленно выдвигались, разрывая оболочку, блестящие металлические прутики с зажимами на концах.
Два прутика потянулись вверх, зажимы вцепились в рулевое колесо. Еще несколько подбирались к педалям, замку зажигания, к рычагу переключения скоростей.
Машина вздрогнула и завелась. Пашка испуганно отшатнулся от коробки. На всякий случай он приготовился выскочить из кабины и теперь наблюдал, как манипуляторы, звонко щелкая, ходят туда-сюда – ритмично и слаженно, как оловянные солдатики в мультфильме.
Наконец грузовик качнулся, отполз на два десятка метров назад и затем, стремительно набирая скорость, полетел прямо на закрытые ворота.
Пашка едва успел вцепиться в скобу. Последовал такой удар, что его оторвало от сиденья и подбросило к потолку кабины.
Сломанные ворота остались позади, в глаза ударил свет фонарей. Мальчик почувствовал, что лицо разбито в кровь, на локтях и ребрах заныли ушибы.
Машина летела между двух длинных строений, впереди стремительно надвигался глухой забор. Мальчик вновь скорчился и зажмурил глаза, ожидая повторения страшного удара, но деревянный забор сломался легко. Пашка услышал только, как заскрежетала о капот колючая проволока, затрещали доски, увидел, как вспыхнули искры нарушенного электрического ограждения. Машина выскочила на бетонку.
Позади раздались частые хлопки, слышные даже через надсадный рев двигателя. Кажется, это были выстрелы. Но Пашке не было страшно...
Грузовик шел на предельной скорости, иногда его опасно покачивало. Однако железная коробка очень хорошо держала руль в своих зажимах, будто на ее месте сидел водитель-профессионал.
Неожиданно ход замедлился. Блестящие прутики вновь защелкали, и машина свернула в лес. Несколько минут она двигалась, цепляясь бортами за деревья, потом замерла на поляне, оставив включенным двигатель.
Здесь Пашка наконец понял, что ему уже совсем не холодно. Снизу шла струя нагретого воздуха – в кабине работала печка. Пашка откинулся на сиденье, с неохотой думая, что теперь ему, наверно, нужно уходить отсюда и возвращаться в детский дом. Он никак не решался открыть дверцу и вновь отдать себя на расправу злому холоду ночи.
Над деревьями мелькнула быстрая тень. Пашка прижался лицом к треснувшему лобовому стеклу и убедился, что прямо на него опускается небесная машина. Но не такая, на каких он летал раньше, а совсем другая – огромная, с короткими крыльями.
