Владимир Кузьменко - Древо жизни (Книга 2)
- Могу ли я по закону быть опекуном своего сына? - спросила она.
- Конечно. У нас есть письмо вашего первого мужа, которое фактически делает вас свободной. При желании и связях это легко сделать.
Мария услышала сзади легкий шорох. "Ирина", - догадалась она. Предстояло решаться.
- А если император не согласится?
- Что ж! Тогда у нас будет другой император, - зло рассмеялся генерал. - Я располагаю такими возможностями.
- Это вам было лучше сказать мне завтра.
- Почему?
- Мнемограмма! Сегодня вечером наш разговор ляжет на пленку. Я, насколько понимаю, не смогу его скрыть.
- Я тоже, - послышался сзади спокойный голос Ирины.
Генерал резко вскочил и вперил взгляд в стоящую сзади женщину.
- Я одобряю ваш план, - миролюбиво произнесла Ирина. - Можете мне поверить, я не питаю добрых чувств к Генриху, а вашу вчерашнюю бестактность готова забыть. В общем, нет никаких причин для волнения, разве что в ваших же интересах избежать мнемограммы.
- Вы это серьезно? - почти спокойным голосом спросил генерал.
- Вполне, - так же спокойно ответила Ирина. Если бы не густые сумерки, то можно было бы заметить на ее лице улыбку.
- А вы согласны? - он повернулся к Марии.
- Согласна!
- Тогда все в порядке. Мы можем ехать домой. Я очень рад!
Принимая на пороге дома у Ирины ребенка, Мария шепнула:
- Немедленно уходи в убежище.
Та тихо пожала ей руку.
* * *
- Где ваша подруга? - спросил Марию за завтраком генерал.
- Она уехала, и ее не следует искать, - спокойно ответила Мария.
- Вы очень умная женщина! Я рад, что вас встретил, - тихо, чтобы не слышал Рональд, проговорил генерал, почтительно целуя ей руку.
ИРИНА
Ирина подождала, пока генерал и Мария войдут в дом, и тихонько сошла с крыльца. Стоящий у парадного входа часовой не обратил на нее внимания. Она не спеша обошла цветочную клумбу, постояла возле нее и, улучив момент, когда часовой повернулся к ней спиной, незаметно углубилась в боковую аллею парка. Зайдя за куст, она сняла туфли и обрызгала, как учил ее Павел, их подошвы из цилиндра. (Передавая ребенка Марии, она незаметно вытащила его из складок одеяла и спрятала в рукаве).
Центральные аллеи парка были ярко освещены фонарями. В боковых свет рассеивался. Прячась в тени развесистых деревьев, она быстро миновала центральную часть парка и вышла к озеру. Здесь фонари не горели, и можно было идти смело. Вскоре перед ней забелела мраморная фигура Дианы. Лаз обнаружился не сразу. Она вся исцарапалась о шипы роз, пока нашла его. Вход был прикрыт сухими ветками. Разобрав их, она обнаружила уходящую в землю почти вертикально дыру и осторожно спустилась в нее. Дыра была глубокая. Когда она достигла дна, ее голова едва выглядывала на поверхности. Ирина, как могла, сгребла ветки и закрыла отверстие. Присев на корточки, нашарила руками идущий под углом вниз подземный ход. Он был узкий, и приходилось ползти. Ход шел под уклон, затем выровнялся и стал немного шире. Теперь можно сесть и передохнуть. Сев, она оперлась руками о землю и почувствовала, что ее правая рука задела что-то гладкое. Протянув дальше руку, она обнаружила небольшой пластиковый мешок. В мешке лежали фонарик и небольшой пакет. Она разорвала его и понюхала. Это был хлеб и кусок сырокопченой колбасы.
"Не догадался оставить нож или порезать", - весело упрекнула она Павла, отгрызая твердую колбасу. Хлеб еще не успел зачерстветь. Ирина еще раз запустила руку в мешок и нашла там флягу с водой.
Подкрепившись и выпив воды, она зажгла фонарик и осмотрелась. Над головой настлана широкая бетонная плита. Очевидно, сейчас она находилась непосредственно под стеной ограды. Потушив фонарь, она поползла дальше.
Продвинувшись еще метров на десять, Ирина обнаружила, что ход пошел вверх. Вскоре показался вертикальный выход. Она встала во весь рост, и голова ее уперлась в набросанные сверху сучья. Осторожно сдвинув их, она выглянула. Было абсолютно темно, так же, как и в самой яме. И вдруг Ирина с ужасом поняла, что не сможет выбраться на поверхность. Когда она, зацепившись руками, попыталась подтянуться, острая боль пронзила ее грудную клетку. Она совершенно забыла о сломанных ребрах. Передохнув и дождавшись, когда боль утихнет, повторила свою попытку и потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, в яме было уже светло. Наверху, сквозь ветки кустарника, проглядывало чистое голубое небо. Ирина прислушалась. Ей показалось, что она слышит голоса. Действительно, минут через пять она услышала шаги. Шли двое и о чем-то оживленно беседовали. Затем раздался смех. Шаги и голоса вскоре затихли. Ирина поняла, что выход из ее убежища, вернее, теперь - ловушки, находится в кустах недалеко от дороги.
Она уселась поудобней и стала обдумывать свое положение. Вернуться назад? Нет, ни в коем случае. Во-первых, входная яма еще глубже. Во-вторых, трудно представить, что будет "во-вторых". Чем закончится умственный поединок Марии с генералом? Победит ли женщина или служебное рвение мужчины? Она прекрасно понимала, что ее свобода является гарантией не только жизни их двоих, но и, наверное, чего-то большего. Ирина давно присматривалась к Павлу и поняла, что тот связан с какой-то тайной организацией. Какие цели преследует эта организация - она не знала. Ей было достаточно, что организация враждебна Генриху и таким, как он. Ее захлестнула волна ненависти. Мысли вернулись к недалекому прошлому. "Почти два года!" Но эти два года растягивались в ее сознании на всю прожитую жизнь. Безмятежная, как теперь казалось, жизнь в школе была далека и представлялась в ее памяти маленьким незначительным отрезком времени. Все занимал болезненный туман недавних страданий и унижений.
Генрих избил ее в первую же ночь. Избил не потому, что она чем-то ему не угодила. Она безропотно выполняла все его прихоти, борясь с тошнотой и отвращением. Нет. Он избил ее потому, что сам ничего не мог. Сначала он ее кусал, затем начал бить. Последующие ночи, проведенные вместе, мало чем отличались от первой. Каждый раз, идя по его дому в спальню, Ирина чувствовала, наверное, то же самое, что чувствует арестованный, идя на допрос к следователю, зная, что его подвергнут пыткам.
Только один раз в течение целого месяца она получила передышку. В доме появилась новая девушка. Но она скоро исчезла. Вероятно, оказалась менее терпеливой, чем Ирина.
Потом открылся Павел. Он был и раньше, но она с ним совершенно не общалась. Как-то раз Павел встретил ее в коридоре и, ни слова не говоря, сунул ей в руки небольшой сверток. Закрывшись в комнате, Ирина открыла его. В свертке оказался кусок сыра.
За первой передачей последовали другие. Только благодаря им она смогла выжить. Генрих буквально всех морил голодом. Он был патологически скуп и вечно ворчал по поводу больших расходов на питание. Когда Ирина, получая от Павла регулярные передачи, стала меньше есть за обедом, Генрих заметил это и даже на время подобрел. Он целую неделю рассказывал ей про спартанцев, о том, как их с детства приучали переносить лишения и какими они, благодаря этому, были сильными, выносливыми и храбрыми.
