Леон Юрис - Хаджи
- Ага! - сказал Ибрагим. - Это как раз и доказывает, что вы слабы, это и приведет вас к гибели. Вы помешаны на том, чтобы распространить на нас ваше милосердие, чего вы никогда не получите в ответ.
- Евреи просили о милосердии миллионы раз в сотнях стран. Как мы можем теперь отказывать в милосердии тем, кто просит нас об этом?
- Потому что это не страна милосердия. Великодушию нет своей доли в нашем мире. Рано или поздно вам придется заняться политическими играми, заключать союзы, тайные соглашения, вооружать одно племя против другого. Вы все больше начнете думать так же, как и мы. Здесь не действуют еврейские идеалы. Вы, евреи, пришли и расстроили тот по-рядок, который мы создали в пустыне. Может быть, базар кажется вам беспорядком, но нам он подходит. Может быть, ислам кажется вам фанатичным, но он дает нам средство переносить жестокость жизни и подготовиться к лучшей жизни после нее.
- Не надо, чтобы земная жизнь при исламе не имела бы никакого смысла, а вы жили бы лишь в ожидании, когда умрете. Может ли так быть, хаджи Ибрагим, чтобы ислам для вас был оправданием ваших неудач, оправданием того, что вы спокойно принимаете ти-ранию, оправданием того, что не пытаетесь потом и смекалкой сделать из этой земли что-нибудь путное.
- Послушай, Гидеон. Что произойдет, когда мой бедный народ научится читать и писать? Они станут желать того, что для них невозможно. Все деньги, что вам нужны, вы получаете от мирового еврейства. А что даст нам Фавзи Кабир без того, чтобы отхватить выгоду для себя? Нет, Гидеон, нет. Евреи разрушают тот образ жизни, к которому мы приспособлены. Разве ты не понимаешь... всякий раз, как здесь появляется посторонний, он приносит с собой то, с чем мы не можем справиться.
- В том-то и дело, Ибрагим. Ислам больше не может прятаться от всего мира. Раз евреи здесь, мы можем дать вам окно в мир, чего вам не избежать.
Ибрагим покачал головой.
- У нас всегда возникали неприятности, когда приходили сюда посторонние и гово-рили, как нам жить. Сначала крестоносцы, потом турки, англичане, французы... и все нам говорили, что в нашей жизни ничего хорошего нет и надо ее переменить.
- В одном ты не прав. Евреи принадлежат этой стране. Мы потомки одного отца. Оба мы - сыновья Авраама. В доме нашего отца должно быть место и для нас. Одна ма-ленькая комната - вот и все, чего мы просим.
- Посмотри на цвет своих глаз, Гидеон. Ты чужой и из чужого места.
- В Палестине всегда были евреи и арабы, и всегда будут. Наши голубые глаза мы получили, пока странствовали по враждебному миру, и некоторым из нас надо вернуться сюда.
- А с нас требуют платить за преступления, которые совершили против вас христиа-не, - сказал Ибрагим.
- Платить? Но это не ваша земля, Ибрагим. Нам она была дана давным-давно. Вы никогда не дрались за нее, не трудились ради нее, даже не называли ее своим именем.
- Вы пытаетесь создать Палестину своего воображения. Вы толкаете нас в мир, ко-торого мы не знаем. Нам нужно то, что мы понимаем, с чем можем соперничать. Вы нас сбиваете с толку, - сказал Ибрагим.
- Почему бы вам не сделать маленькое начало, скажем, отправить кого-нибудь из ваших детей в нашу клинику? Не должны же они умирать из-за желудочных или сердеч-ных болезней или становиться на всю жизнь слепыми из-за трахомы.
Впервые Ибрагим почувствовал раздражение и желание поскорее окончить встречу.
- Такова воля Аллаха, чтобы среди нас не было слабых.
Он подошел к своей лошади, щипавшей траву, и взял поводья. Гидеон встал и вздохнул.
- У нас в киббуце новый сильный генератор...
- Нет, - прервал его Ибрагим, - нам не надо вашего электричества.
- Я всего лишь имел в виду бросить единственный провод к вашему кафе. Тогда можно было бы поставить радио.
- Ох, Гидеон, знаешь ты, как меня соблазнить. Радио... ты хорошо знаешь, что оно сделало бы меня в глазах людей лишь чуточку не таким великим, чем пророк.
Радио, подумал Ибрагим. Гидеон медленно, но упорно строил список благодеяний. Наверняка он их осуществит. Так устроен мир... но радио!
- Принимаю, - сказал Ибрагим.
- Еще одно. На следующей неделе после субботы я беру себе жену. Ты придешь со своими мухтарами и шейхами? - спросил Гидеон.
Ибрагим вскочил в седло. Он покачал головой.
- Нет, это нехорошо. Мои люди увидят, как мужчины и женщины вместе танцуют, вместе едят. Это нехорошо.
Они поскакали галопом к воротам киббуца. Часовой узнал их и открыл ворота.
Ибрагим проехал и обернулся.
- А я приду, - крикнул он, - потому что ты мой друг.
Глава десятая
1931 год
В традициях аристократических и богатых купеческих семей в Германии было по-сылать третьего или четвертого сына за границу. Крупные, богатые, влиятельные немец-кие поселения имелись везде. Немцы были особенно заметны в Центральной и Южной Америке.
В Палестине влиятельное немецкое присутствие началось с Тевтонского ордена, ко-торый сражался в рядах крестоносцев. В середине XIX столетия различные группы пере-полненного Старого Города начали свое соседство за городскими стенами.
Первыми были евреи, строившие свои кварталы как укрепления для защиты от ма-родеров-бедуинов. Сообщавшиеся между собой жилые помещения образовывали внеш-нюю стену с зарешеченными окнами. Войти можно было только через железные ворота, которые с заходом солнца запирались. Вокруг центрального внутреннего двора строились синагога, школа, больница и общественные пекарни.
Немцы распространились за пределы Старого Города, чтобы построить приют для сирийских сирот. За ним последовали больница для прокаженных и школа для арабских девочек.
В 1878 году немецкие храмовники (тамплиеры), члены сомнительной секты, осно-вали немецкую колонию к юго-западу от Старого Города. В отличие от крепостей еврейских кварталов, немецкая колония состояла из красивых домиков на одну семью и широ-ких улиц, обсаженных деревьями.
На главном гребне, там, где Масличная гора сходится с горой Скопус, немцы по-строили межевой комплекс - больницу Августы-Виктории. В Старом Городе, на земле, приобретенной вблизи Святой гробницы, Голгофы и Могилы Иисуса, была возведена не-мецкая лютеранская церковь Христа Спасителя. Немецкое присутствие в Иерусалиме бы-ло подчеркнуто визитом кайзера Вильгельма в конце столетия, прошедшем в обстановке ослепительной роскоши. Кайзер торжественно открыл землю, купленную немецкими ка-толиками для будущего бенедиктинского аббатства на том месте на горе Сион, где, как гласит легенда, скончалась Мария.
Влияние немцев достигло вершины перед и во время первой мировой войны, в кото-рой они были союзниками турок. Комплекс Августы-Виктории они сделали своей штаб-квартирой, и город был наводнен немецкими военными и инженерами, прибывшими строить турецкую оборону.
