Виталий Сертаков - Демон против Халифата
Митя Карапуз восхищенно присвистнул. Коваль подумал, что такого стрелка он еще не встречал.
— Неплохо, так? — удовлетворенно покивал начальник трибунала. — Можете выпустить котов, герр президент, или даже ваших белых тигров, результат останется тот же, пока у герра Богля останутся патроны. Он лучший охотник на ахаров, убил четыреста штук…
Карапуз крякнул и почесал в затылке. Артуру тоже памятны были стремительные подводные пауки, контролировавшие болота на юге Германии. Он и сам, помнится, пристрелил и прирезал парочку тварей, но четыреста!..
Фон Богля немедленно поставили на довольствие и зачислили в особое подразделение личной стражи. Фон Богль имел маленькую смешную слабость, по всем краям, куда забрасывала судьба квадратного пивовара, он таскал за собой обломок ржавого герба, спиленного якобы с ворот фамильной усадьбы фон Боглей в затопленной Баварии. Других смешных, и не смешных тоже, слабостей у телохранителя не было. Никто не видел, чтобы его тонкие, в двух местах изрезанные шрамами губы растягивались в улыбке. Он выполнял свои новые обязанности с тем же рвением, что и на сторожевой башне в родном германском городке, у самой границы Мертвых земель.
Фон Богль никогда не доставал сразу две руки из складок широкого балахона.
И, наконец, на заднем сиденье, будто отделенный от остальных невидимой стеной, безучастно щурился на солнце Озерный колдун, Сын Прохор. Являлся ли он в действительности сыном Деда Саввы, или всего лишь носил титул, оставалось для Коваля загадкой. Ходили слухи, что Озерники в семью берут не по родству, а тех, кто особо предан, по аналогии с древней мафией. Но не просто берут в семью, а что-то такое делают с человеком в ранней юности, после чего неофит уже не может по своей воле покинуть Отцов и Дедов. Простонародье шепотом называло эту процедуру «лизать посох», но Ковалю доносили, что в реальности церемония гораздо сложнее и опаснее…
Озерные колдуны без уговоров приняли приглашение президента отправиться в морской поход, и так же без уговоров согласились разделиться, с тем, чтобы Прохор полетел на дирижабле, а Дед остался с драконом. Казалось, колдунов не беспокоила ни возможность утонуть во время баталии, ни открытая неприязнь экипажа. Они вообще ни с кем во время долгого пути не разговаривали, изредка выходили подышать воздухом, живо интересовались Красными червями. Пожалуй, Дед Савва был единственным человеком на «Клинке», кто не боялся вместе с Артуром подходить к китайским драконам. Драконы старика не трогали; не то чтобы засыпали, но словно успокаивались под гипнотическим взглядом чернокнижника. Савва ухмылялся в бороду и ласково называл двенадцатиметровых тварей «зверушками». Озерник не умел находить с ними общий язык, как это делали лесные Хранители, и не отважился бы оседлать червя. Наблюдая за Дедом, Артур засек, как тот, едва заметным движением, рассыпает впереди себя какой-то порошок. Озерник укрощал червей не словом и не волей, а тайными снадобьями, без вкуса и запаха. Обговаривая финансовую сторону похода, Сын Прохор от имени Деда выставил лишь одно неясное требование — позволить чудским Озерникам привезти из каменных бутылей двоих мальчиков малолетних, буде найдут подходящих…
Коваль не постеснялся спросить — что значит «из каменных бутылей». Дед Савва остался верен себе, не отвечал, когда не считал нужным, только улыбнулся половинкой рта. Подходящих мальчиков, брезгливо повторял про себя Коваль. Подходящих — это значит сыновей Красной луны, детей, изначально способных к восприятию черной магии, к перевоплощениям. Коваль согласился, скрепя сердце, хорошо представляя, какие разговоры поползут в команде. С другой стороны, его зацепила уверенность Озерников, что поход завершится успехом; иначе не уповали бы колдунчиков разыскать…
Под присмотром командира нового гарнизона, полковника Даляра, старшему Озернику соорудили палатку на пирсе, рядом с закованным в колодки драконом, собрали туда весь скарб с эсминца и приставили, на всякий пожарный, стражу, защищать неведомо от чего. Хотя перепуганным караульным было очевидно, что к бешеному чудовищу и нелюдимому волхву только чокнутый решится подойти.
Внутри, у входа в палатку, Дед Савва велел положить тяжелую кувалду. В случае если Внук Прохор призовет из далекой Греции, можно будет двумя ударами выбить заслонку, сковывающую шею дракона…
Своей способностью общаться на расстоянии Озерники не кичились, но от услуг президенту, в качестве живого радио, не отказывались. Пока каторжане строили световые телеграфы, тянули телефонные провода и сколачивали из огромных бревен временные радиовышки, Деды и Сыны прибирали слабоумных и болезных детишек и мастерили из них ходячие ретрансляторы…
По договору, чудские Озерники получили от новой власти все, что требовали, — земли вдоль Псковского и Чудского озер, налоговые льготы на рыбную ловлю в Нарве, Плюссе и притоках, право на порубки и право откупаться от службы в армии золотом и натурой. Государство получило несколько тонн ценнейшей вакцины, получило доступ к «нехорошим», гнилым местам на пепелищах бывших вредных предприятий, куда категорически отказывались заходить Качальщики. Благодаря Озерникам, особые команды, отряженные Министерством промышленности, проникли в заводские корпуса Череповца и Вологды, добрались сквозь восставшие чащобы почти до центра Москвы, Волгограда и других, раскачанных Хранителями равновесия, городов. На месте многих промышленных гигантов прошлого шумели дикие леса, Хранители равновесия пока молчали, не препятствовали Озерникам явно, понимая, что накличут открытую войну с президентскими дивизиями. И катились на подводах, на платформах и паровиках отрытые из-под слоя восставшей зелени станки и цеховые краны, трансформаторы и двигатели, разобранные электростанции и котельные…
Однажды Озерники удерживали Зеленую столицу целых два дня, и за это время грузовые караваны успели вытащить с московских военных складов два десятка грузовиков, редкую спецтехнику для наведения понтонов, траншеекопатели, путепрокладчики, мостостроительные установки и штук сорок полевых кухонь, бань, радиостанций в вагончиках на колесах. Слабые метки выли и стонали, колдовские деревья угрожающе трясли почву корнями, но колдуны справились, удержали узкий проход. Сколько недоразвитых больных детишек принесли они в жертву лесу, Коваль так и не узнал. Но после возвращения каравана Дума проголосовала за передачу ордену Озерников пятисот гектаров земли на южном берегу Псковского озера. Правда, для исполнения указа пришлось переселить три рыбацкие деревушки, но кто заметил их недовольство, когда республика получила столь щедрый подарок?..
