Святослав Логинов - Фантастика, 2005 год
— Ты не осуждаешь меня за убийство Дэйл? — тихо спросил Ив.
— Я сам много убивал Ив. Бог тебе судья. Прощай.
— Прощай и спасибо.
Дэйл кивнул и, не оборачиваясь, пошел в ночь. На горизонте, розовой ниткой просыпалось…
* * *…утро. Оно преобразило вечно тоскливую и мертвую пустошь этих мест. Утро и дождь. За ночь пустошь превратилась в цветущий сад. Сад, который погибнет через несколько дней и вновь возродится с очередным дождем. В глазах рябило от буйства красок. Синие, зеленые, желтые, фиолетовые, лиловые и красные цветы сплошным цветочным ковром покрыли землю. Ветер колыхал одеяло ослепительно красных маков, закрывших своими телами железнодорожные рельсы. Разноцветные бабочки порхали от цветка к цветку, кружась в брачном хороводе, стараясь успеть пожить, пока окружающее их чудо вновь не превратилось в пустошь. Деловито гудели невесть откуда-то взявшиеся пчелы. В оставшихся после дождя лужах, надувая пузыри, выводили песни семейства проснувшихся лягушек. Им вторили пустошные крысы, оглашая окрестности радостным пронзительным писком. В небе мелькнула маленькая пестрая птичка и веселая трель, трель жизни, разноцветными коленцами упала на ожившую землю, говоря о том, что в круговороте природы и времени ничего не кончено. Что жизнь, вопреки всем законам возродится, возродится хотя бы на несколько коротких дней. Пустошь жила, жила своей волшебной и прекрасной сказкой, подаренной ей дождем.
Но старик этого уже не видел. Он умер, когда ушел дождь.
Андрей Павлухин. Сальто над алюминиевым лесом
Пляж опустел.
Уже неделю штормило, затянутое серостью небо обрушивалось ливнем. Ветер сбивал с ног, скрипел дверцами кабинок и уныло завывал в ущельях улиц. Курортный сезон закончился. Море словно сорвалось с цепи: пенистые валы захлестывали песчаный берег, разбивались о камни мыса, где возвышался палец маяка, наваливались на треугольники волнорезов у входа в бухту, накатывали на причал… Отчаянно скрипели мачты белоснежных яхт, и бешено вращался флюгер на крыше здания морвокзала.
Осень…
Я шел, закутавшись в старое пальто, от самого парка отдыха с его «чертовым колесом» и «американскими горками», по набережной, мимо зоологического павильона и музея, через мост и по тропинке — на лодочную станцию, туда, где вырисовывались полусгнившая каравелла, завалившаяся набок, и вытащенные на берег катамараны.
Калитка и сетчатое ограждение.
Я знаю каждый свой шаг. Сейчас Школьник отвяжет зеленый облупленный катамаран и выплывет на середину озера, перевернется и начнет тонуть. Я сразу направляюсь к гаражу, набираю код на двери. Вхожу, включаю свет, сажусь на воздушный спасательный скутер, завожу его и срываюсь с места. Успеваю как раз вовремя — парнишка только-только перевернулся. Подвожу скутер, зависаю, давая ему возможность вскарабкаться на заднее сиденье. Мокрый и озябший, Школьник протягивает мне жетон. На пластиковом кружочке всего одно слово: «Санаторий». Я прячу жетон в карман теплой куртки и возвращаюсь в гараж.
Мы идем на станцию, я выдаю Школьнику сухую одежду и разогреваю чай — все это фиксируется, родители парня оплатят наши услуги. Вчера мне его спасти не удалось…
Я познакомился с Муратом год назад. В Сети его звали Кунджи — это реальный ник, как объяснил Мурат, виртуальное имя хакера, жившего в двадцатом веке. Мы уже несколько месяцев знали друг друга по чату — в онлайновом режиме — и теперь решили встретиться. В баре «Процессор» на Четвертом Орбитальном Комплексе, где жил Мурат, обычно собирались неудачники-ламеры, клановые геймеры, киберничные — все, кто так или иначе связаны с Сетью. Таких заведений сейчас много, и вы, конечно, знаете, что там может появиться кто угодно — от мелких торговцев софтом, имплантами и «железом» до солидных, респектабельных агентов корпораций, которые рыщут по «дну» в поисках свежих кадров… Особенно активны лунные и марсианские вербовщики. Для нас же все началось с астероидов и филиала «Реинкорн».
С Кунджи мы были партнерами. Он поставлял мне коды и важную своевременную информацию — я использовал это для своих атак. Софт я разрабатываю сам или покупаю на черном рынке. С точки зрения закона я — бомж. У меня нет прописки, гражданства. Хотя, чтобы беспроблемно перемещаться в нашем мире, приходится использовать чужие личины…
Раньше, несколько веков назад, глобальные сети были исключительно кабельными. Так говорят. Колоссальные гигабайтовые массивы данных перемещались по телефонным линиям. Кабельная связь существует и поныне — на примитивном локальном уровне. Но Сеть… Она давно перешагнула границы Земли и уже полвека живет в сотовой ипостаси.
Многополосное образование, оплетающее Солнечную систему. Так уж случилось, что к Четвертому Орбитальному пристроились Центр коммутации и базовая передающая станция, превратив ничем не примечательный жилой комплекс в инфоузел космического масштаба. И как следствие попасть сюда дано не каждому. Миграция на Четвертый жестко контролируется: биометрическая идентификация, тестирование и сканирование, агенты Интерпола… Разные примочки.
На космодроме Улан-Батора мне просветили сетчатку глаза (заново перестроенную хирургами Цейлона неделей раньше), а безучастный голос у турникета предложил показать ладони. Я подчинился, протянул руки вперед — так, чтобы сканер разглядел татуировки-идентификаторы. Сложные геометрические узоры отразились, многократно увеличенные, на плазменном дисплее у самого потолка. Три секунды — сличение. Результат удовлетворительный. Энергетический барьер снят. В толпе отбывающих я шагаю к стартовым докам. У главного люка исполинского лайнера меня ждет еще одна проверка — рентгеновское просвечивание на предмет запрещенных имплантов. Правда, лучи не в силах пробить мою биотическую защиту… На титановой поверхности загорается надпись: «Вставьте билет». Пластиковый прямоугольник синего цвета пожирается приемной щелью. Такую же процедуру проходят остальные пассажиры… Двадцать четыре минуты — корабль отрывается от Земли, разгоняясь до первой космической. Я лежу, удобно устроившись в антиперегрузочном кресле, слушаю рекламный ролик «Транс Юниверс» — компании, которой я доверил свое бренное тело.
Комплекс — сооружение из кубических блоков-сегментов, вписанных в каркасную решетку, местами еще не заполненную. Стенки внешних сегментов закруглялись, плавно следуя изгибам решетки, которая образовывала кольцо. В середине кольца помещался шар-космодром с множеством стыковочных портов, соединенный с Комплексом прозрачными полимерными трубами коридоров. Отдельно парила пирамидка Центра коммутации, от которой к энергоблоку тянулись силовые кабели — мощные толстые кишки, тускло поблескивающие в свете земного диска… Вся конструкция вращалась, создавая гравитацию.
