Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж
К нему спешат на помощь! Он будет спасён! Он снова будет свободен! Поистине, невероятно! Старый ученый, не веря глазам, несколько раз перечитывал записку… Но нет — в ней очень разборчиво было написано, что именно 5 августа будет днем избавления… и подписано очень чётко: "Фламмарион".
Ах, добрый, великодушный спаситель!.. Как рад был в эту минуту отец Леночки, что его дочь полюбила такого человека, как граф…
Однако хладнокровие мало по малу возвратилось к Михаилу Васильевичу… Больные уже начали просыпаться, необходимо было скорее уничтожить записку… Недолго думая, старый ученый сунул ее назад в булку и стал с аппетитом кушать последнюю, как ни в чем не бывало…
С этого утра узник почувствовал себя словно помолодевшим и с нетерпением стал ждать назначенного срока. Здоровье его быстро поправлялось, так что профессор решился притворяться пред доктором, чтобы тот не выписал его из больницы ранее 5 августа обратно в каземат.
Напротив, его несчастный сосед шел быстрыми шагами к могиле. Жизнь угасала в больном Джуро с каждым днем. Прикованный к постели, от слабости он не мог даже говорить и лишь полными признательности взглядами благодарил Михаила Васильевича за его нежные попечения.
В ночь на первое августа спавший крепким сном отец Леночки вдруг почувствовал, что чья-то холодная рука судорожно сжала его плечо. Приподнявшись, он увидел при мерцающем свете ночника, что бледный как смерть, босняк стоит у его кровати. Быстро вскочив и думая, что несчастный находится в бреду, Михаил Васильевич хотел уложить его в постель, как едва слышный хриплый шёпот достиг его слуха:
— Брат!.. друг!.. умираю!..
Полный сострадания, старый ученый хотел успокоить несчастного, но тот остановил его слабым движением руки.
— Наклони свое ухо!.. — прошептал он. — Там… на родине… в Динарах…около Невесинья… Чрвлена-гора… на вершине… под камнями… золото… много золота… возьми его… Прощай!..
Тут умирающий замолк. Затем, попытавшись сделать холодеющей рукой крестное знамение, он произнес.
— Да живiо велика Руссiя! Да живiо српски народ! — и с этими словами мертвым упал на постель.
Михаил Васильевич без сна провел всю ночь около мертвеца. Наутро пришедшие больничные служители вынесли из палаты бездыханное тело покойника.
Наконец настал желанный день свободы, наступило 5 августа. Рано утром поднялся Михаил Васильевич с постели и с нетерпением стал ожидать того времени, когда больных выведут гулять… Два часа до завтрака показались ему целыми днями.
Но вот прозвенел звонок, приглашая больных на завтрак. По окончании его, узники построились попарно и, в сопровождении надзирателя и нескольких сторожей, вышли на широкий двор — плацдарм цитадели.
Сюда позволялось в определённые часы приходить окрестным поселянам, после тщательного обыска, — для продажи заключённым и сторожам деревенских продуктов. Толпа поселян, мужчин и женщин, стояла и в этот день на дворе крепости. В тот момент, когда заключённые приблизились к ней, из числа женщин выделилась молодая девушка в праздничном костюме венгерской крестьянки. Всматриваясь в толпу узников, она искала кого-то глазами…
Рассеянный взгляд старого ученого упал на молодую поселянку.
— Леночка! — вскричал он, не веря своим глазам.
— Папа, дорогой папа? — Отозвалась девушка и кинулась в объятия отца…
Все с любопытством смотрели на эту сцену, пока надзиратель не положил ей конец.
— № 72! — грубо крикнул он, подходя. — Это твоя дочь!
Михаил Васильевич утвердительно кивнул головою.
— А, вот как!.. Переодевание!.. — закричал тюремщик. — Обоих в тюрьму!.. Взять их!.. — приказал он сторожам.
Сжав в объятиях близкую к обмороку Леночку, старый ученый приготовился с отчаянием защищать ее… В это мгновение страшный крик раздался в толпе… Все подняли глаза вверх и окаменели от изумления: над самой крепостью в сияющей лазури неба царила словно гигантская птица, быстро спускаясь вниз, прямо на толпу…
— Дракон!.. Дракон!.. — в ужасе закричали суеверные крестьяне, бросаясь в рассыпную… Их примеру последовали арестанты и сторожа… Михаил Васильевич с дочерью остались одни посредине двора, с любопытством наблюдая странный феномен.
— Это они!.. Это Гонтран со своим другом!.. вдруг вскричала, задыхаясь от радости, девушка.
Между тем странный аппарат спускался все ниже и ниже и наконец остановился в 10–12 саженях от земли, чрезвычайно походя и этом положении на огромного орла с распростертыми крыльями.
— Михаил Васильевич!.. Берегитесь!.. Ловите!.. — раздался громкий голос, как будто раздававшийся с неба.
В то же мгновение с аппарата спустился канат с привязанной на конце горизонтально палкой.
— Садитесь!.. Садитесь!.. скорее!.. — кричал тот же загадочный голос, в котором старый ученый узнал голос графа Фламмариона.
Схватив на руки дочь, Михаил Васильевич бросился к канату, сел на палку, и невероятная сила стала быстро поднимать их в воздух…
И было уже пора: увидев, в чем дело, караульные солдаты бежали с ружьями наперевес к месту происшествия… Но когда они подоспели туда, беглецы были уже высоко… Видя, что жертва ускользает, они стали стрелять…
Одна из пуль попала в плечо профессора, который испустил крик боли. К счастью, он настолько сохранил самообладание, что не выпустил из рук Леночку.
Видя опасность, Гонтран и его приятель напрягли все силы, и скоро беглецы очутились на площадке аэроплана. Громкое ура! вырвалось из груди воздухоплавателей. Между тем снизу свистели пули, направленные на смельчаков. Сломка был вынуждён принять меры, чтобы выстрелы не изрешетили материи аппарата.
Достав из ящика, несколько блестящих металлических шариков, он бросил их в толпу преследователей…
Раздался ужасающий взрыв, и густой дым облаком окутал толпу… Когда дым рассеялся, на изрытой земле лежали в конвульсиях окровавленные враги… Прочие в ужасе спешили укрыться.
— Вперед! — скомандовал тогда инженер.
Лопасти винтов быстрее завертелись, и аппарат стал плавно подниматься в вышину. Через десять минут дома Петервардейна казались воздухоплавателям небольшими пятнами, а люди — черными точками. Затем весь город слился в одно серое пятно, опоясанное серебряной плоской Дуная.
На этой высоте аэроплан снова остановился.
ГЛАВА XI
— Дорогой Гонтран, обратился к своему приятелю Сломка, когда аппарат остановился в воздухе, — не будешь ли ты так добр представить меня высокоуважаемому профессору?
С этими словами молодой инженер снял шляпу и раскланялся со всею галантностью, на которую был способен.
— Ах, в самом деле!.. — догадался Гонтран, заглядевшийся на свою невесту. — Позвольте, Михаил Васильевич, представить вам моего лучшего друга, г-на Вячеслава Сломку…
— …Восторженного почитателя ваших, профессор, трудов, — прибавил приятель графа, сердечно пожимая руку, протянутую старым ученым.
— Что это, вы ранены?! — воскликнул затем инженер, увидев кровь, текшую по плечу отца Леночки. — Позвольте мне осмотреть вашу рану!..
— Ничего, это пустяки, — успокоил молодого человека Михаил Васильевич. — А разве вы врач?
— Врач ли он? — улыбаясь, вмешался Гонтран. — Мой Вячеслав — все: и химик, и физик, и математик, и ботаник, и механик, и астроном…
