Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде
— Да, организационные способности у товарища Пришвина очень плохие. Но природу пишет хорошо!
Теперь последняя пробка сгорела в голове начальника телефонной связи.
— Ты прав, товарищ Алехин, — потрясенно подтвердил он. — Природу товарищ Пришвин пишет хорошо. — Он явно не мог взять в толк, при чем тут природа? — Это верно, товарищ Алехин, товарищ Пришвин хорошо пишет природу, но вот организационные способности… Вот организационные способности у товарища Пришвина совсем плохие…
— Плохие! Плохие! Совсем плохие! — восторженно подтвердил Алехин.
— Но природу пишет хорошо! — не менее восторженно подтвердил начальник телефонной связи.
И так они беседовали на глазах потрясенного их страстью помощника, потом начальник связи чуть ли не с любовью спросил:
— Чай? Кофе?
— Конечно, кофе, — так же ласково ответил Алехин.
— Почему конечно? — снова обеспокоился начальник телефонной связи.
Алехин ответил: да вот кофе исчез из магазинов. Он обошел все магазины города, ну нигде нет кофе в зернах. От этих слов начальник телефонной связи снова запаниковал:
— Как? У нас нет кофе?
И моментально превратился из любезного, настроенного пошутить человека в строгого начальника, отвечающего за подчиненное ему немалое учреждение.
— А так вот. Нету.
Взгляд начальника заледенел. “Кофе нет… — бормотал он как бы про себя, и черной тревогой несло от этого неясного бормотания. — Кофе нет…”
И нажал звонок.
В кабинет немедленно вошла секретарша.
Это и была Верочка с лесными, с зелеными, все понимающими глазами.
— У нас есть кофе? — осторожно спросил начальник телефонной связи и весь напрягся в ожидании ответа.
— Конечно, — мягко ответила Верочка, улыбаясь сразу всем, в том числе и Алехину.
— И в зернах? И молотый? И растворимый? И тот, который одесский?
— Всякий есть, — мягко подтвердила Верочка.
— Сварите нам по чашке, — облегченно распорядился начальник телефонной связи. — И, пожалуйста, принесите… Пару банок… Банку в зернах и банку растворимого…
И печально взглянул на Алехина: это у нас‑то нет кофе? И окончательно пришел в себя:
— Все‑таки у товарища Пришвина плохие организационные способности…
Алехин никогда прежде не задумывался об организационных способностях товарища Пришвина, но согласно кивнул, хотя, теперь уже чисто из принципа, напомнил: зато природу пишет хорошо.
А сам ел глазами Верочку, пока она ставила на стол подно–сик с чашками и банками.
Юбка у Верочки была с длинным разрезом. При ходьбе разрез расходился, но по–настоящему ничего такого Алехин никак не мог ухватить, Верочка немного неправильно к нему стояла — боком. Зато начальник связи полностью пришел в себя. Он пододвинул обе банки к Алехину (“У нас нет кофе!”) и уже удовлетворенно поставил визу на заявлении.
IX
— Есть у меня телефон.
Длинноволосый отпустил Алехина и сердито пошлепал по луже за угол бетонного забора. Наверное, там стоял автомобиль, по крайней мере, вернувшись, длинноволосый принес трубку сотового телефона.
— Вот, — сказал он с нехорошей ухмылкой. — Набери свой номер.
— Зачем?
— А вот набери.
— У меня дома нет никого.
— А ты набери. Ты набери, Алехин.
“Ага, — догадался Алехин. — Это они меня держат специально. Они меня тут держат, а другие шмонают сейчас мой домик”. Криво усмехнувшись, он неохотно набрал собственный номер.
Длинные гудки.
— Ну вот… — якобы снисходительно начал Алехин, но в этот момент что‑то в трубке щелкнуло, и из темной бездонной мглы, из дымных глубин времен, из какой‑то совершенно невероятной и страшной бездны донесся до страхового агента завораживающий ужасный голос:
— Горит, Алехин, море… Горит… Зря не веришь…
— Какое море? — ошеломленно спросил Алехин.
— Черное.
Длинноволосый отобрал у Алехина трубку.
— Хватит с тебя, — сказал он с придыханием. — Тяжелый ты человек.
До Алехина наконец что‑то дошло.
— Эй, мужики, — обеспокоенно сказал он. — Если даже горит море, я то при чем? Море вон где, а я здесь.
— Тебе сколько лет? — спросил длинноволосый.
— Немного за тридцать, — неохотно признался Алехин.
— Медленно взрослеешь, Алехин. — Длинноволосый с некоторым сочувствием похлопал Алехина по грязной ветровке и строго погрозил: — Смотри, не потеряй рака! Мы его тебе вручаем на время. Как переходящий приз. Когда понадобится, придем. А теперь сваливай!
Алехин свалил.
Да с такой скоростью, что чуть не сшиб в садике странный, похожий на гранатомет, прибор математика Н. Чертыхнулся: вот тоже придурок! Прибор поставил, а страховать его не стал.
X
А в конторе услышал:
— Ой, Алехин! Зоя Федоровна видела летающую тарелку! Все конторские метелки были в ужасе и восторге. Все молоденькие, все, как на подбор, некрасивые. Правда, все замужем. Видно, для такого дела, как замужество, остренькие коленки, белесые реснички и копешки волос на маленьких головах вовсе не препятствие. А вот Зоя Федоровна, заведующая отделением Госстраха, при всей своей внешней торжественной импозантности, при всей своей внешней торжественной привлекательности, всю жизнь просидела в старых девах. Отсюда, наверное, и характер. Зная, например, что Алехин пьет крайне редко, Зоя Федоровна все равно каждый день незаметно к нему принюхивалась. И всяко предупреждала:
— Был у нас один человек, Алехин… Все пил… А где сейчас?
Сама отвечала:
— На каторге!
— Да какая каторга в наше время? — не верил Алехин.
— А жизнь? — резонно возражала Зоя Федоровна. — Разве не каторга?
О жизни Зоя Федоровна знала все.
Чтобы жить счастливо, знала она, надо все предметы роскоши поровну разделить на всех и бесплатно раздать. После такого важного события в истории человечества надо будет лишь следить за тем, чтобы ни у одной отдельно взятой человеческой особи снова не возникло смертельной и унизительной жажды накопления. Если такая жажда возникнет, незамедлительно отправлять такую ненадежную особь на каторгу, невзирая ни на пол, ни на возраст, ни на образование. А всем ворам, даже самым мелким, рубить руки выше локтей. А чтобы нигде и никогда не возникало дурацких несуразиц, связанных с так называемым любовным томлением, раз и навсегда освободить все человеческие особи от исполнения дурацкого супружеского долга.
И все такое прочее.
НЛО (неопознанными летающими объектами) Зоя Федоровна раньше никогда не интересовалась. Но вот ночью встала, захотелось воды, и пошла босиком на кухню. А окно кухни выходит прямо на пустырь, на заброшенную стройку, на домик Алехина. И вот над тремя деревьями маленького садика Зоя Федоровна увидела огромный, как бы зеркальный шар. А на поверхности шара Зоя Федоровна увидела свое огромное отражение. И это отражение Зое Федоровне безнравственно подмигнуло.
