Гарри Гаррисон - Г. Гаррисон, Р. Шекли: Сборник научно–фантастических произведений
— Да, уж тут придется потерпеть, — согласился Кармоди. — Но вам–то терпеть легче: ведь вы можете изменять время. Что касается числа посетителей, сами понимаете, количество — не качество. Не стоит гнаться за большими числами. Важно делать свое дело.
— Но беда–то прежняя, дело у меня есть, а для кого его делать?
— Позвольте мне почтительнейше напомнить, что у вас есть я. Я пришел извне. У меня — проблема. Своя. Пожалуй, даже не одна. Мне их решить не под силу. А как вам — не знаю. Но подозреваю, что для вас это было бы такой пробой сил, что трудней и не предложишь.
Мелихрон задумался — и надолго. У Кармоди зачесался нос, и он еле удерживался, чтобы не почесать. Он ждал, и вся планета ждала. Наконец, Мелихрон поднял свою агатово–черную голову и сказал:
— В этом что–то есть… Видимо, судьба судила, чтоб Я прождал здесь половину вечности, пока вы придете ко мне со своей проблемой.
— Рассказать о ней?
— Я уж разобрался, — сказал Мелихрон. — Да, она поистине достойна моего великого интеллекта. Я знаю о ней больше, чем вы сами. Сверхзадача ваша в том, чтобы попасть домой…
— Именно в этом!
— И не только в этом. И не только в том, чтобы выяснить «Куда», «Когда» и на «Которую» Землю… Впрочем, если бы и это было все, тоже хватило бы…
— А что еще?
— А еще смерть, которая вас преследует.
— Ох! — вздохнул Кармоди. Он ощутил слабость в коленках, и Мелихрон заботливо сотворил для него кресло, гаванскую сигару, бутылку рома «Коллинз» и пару войлочных шлепанцев.
— Уютно? — спросил он. — Очень.
— Теперь прошу вас: будьте как можно внимательней. От этого зависит ваша жизнь. Время — хитрая штука даже для Меня. Восемнадцать лет из тех двадцати пяти уже израсходованы, а остальные идут с поразительной быстротой.
— Пусть так. — Кармоди сдержал дрожь. — Я готов.
***
— Самый фундаментальный принцип вселенной, — начал Мелихрон, — заключается в том, что одни виды пожирают другие виды. Печально, но факт. Еда — основа, приобретение питательных веществ — начало всех начал. Но частные проявления этого принципа могут быть усугублены или облегчены различными обстоятельствами.
Вот что случилось с вами, Кармоди: вы ушли из своей привычной среды обитания и одновременно ушли от привычных врагов. Автомобили за вами не гонятся, вирусы к вам в кровь не пробираются и полисмены не стреляют в вас по ошибке. Вы избавлены от земных опасностей, а к галактическим опасностям вы не восприимчивы.
Но облегченная ситуация была, к сожалению, временной. Железные законы уже начали действовать: и вы не сможете обойтись без охоты, и на вас должны охотиться. Вне Земли вы уникальное создание, поэтому и рожденный теперь для вас хищник тоже уникален. Он может есть вас и только вас. Лапы его устроены так, чтобы хватать только таких, как вы, Кармоди. Челюсти его, чтобы грызть именно одних Кармоди, желудок — чтобы переваривать лишь всяких Кармоди. Вся его персона создана так, чтобы иметь преимущество персонально над вами… Но если вам удастся скрыться на своей Земле, он погибнет от отсутствия кармодической пищи. Не могу предсказать всех его уловок и хитростей. Мне остается лишь вас уведомить, что преимущество всегда на стороне охотника, хотя бывали и случаи удачного бегства… Вы меня хорошо поняли?
Кармоди глядел ошарашенно, словно спросонок.
— Я понял, — с трудом выговорил он. — Правда, не все.
— Увы, — сказал Мелихрон. — Но времени больше нет. Вы должны сейчас же покинуть планету. Даже на собственной планете я не могу отменять универсальные законы.
— А вы не можете отправить меня на Землю? — спросил Кармоди.
— Будь у меня вдоволь времени, — сказал Мелихрон, — Я, вероятно, смог бы вычислить все три «К»’, определить положение Земли в пространстве — времени, узнать, Ко>торая из возможных Земель ваша, да сделать поправки, чтобы все не пошло прахом. Но времени нет, и Я отошлю вас к своему другу Модсли. Я уверен, что Модсли хорошо о вас позаботится.
— А если… — начал Кармоди. Но тут он заметил, что за его левым плечом возникает нечто — огромное, темное и грозное, и понял, что отпущенное ему время кончилось.
— Иду, — крикнул он. — И спасибо за все.
— Не стоит благодарности, — сказал Мелихрон. — Ведь это моя Вселенская миссия — помогать чужестранцам.
Огромное и грозное начало уплотняться, но прежде, чем оно совсем затвердело, Кармоди исчез.
***
Кармоди очутился на зеленом лугу. Был, должно быть, полдень, ибо сверкающее оранжевое солнце стояло прямо над головой. Поодаль в высокой траве паслось небольшое стадо пятнистых коров. Слышался собачий лай. За лугами темнела бахрома леса. Виднелись горы со снежными вершинами.
— Похоже на Землю, — подумал Кармоди и тотчас вспомнил о Призе, который прежде был спящей змейкой. Ощупал шею — Приза не оказалось.
— А я тут!
Кармоди обернулся и увидел маленький медный котелок.
— Это ты?
— Конечно, я. Ты даже не можешь узнать свой собственный Приз!
— Э, ты того… изменился несколько…
— Знаю, — сказал Приз. — Но моя сущность, мое истинное я никогда не меняется. А в чем дело?
Кармоди заглянул в котелок: внутри были какие–то косточки и огрызки.
— Что это у тебя там?
— Завтрак, мог бы и догадатъея, — сказал Приз. Перехватил кое–что по дороге. Призы тоже нуждаются в подкреплении — добавил Приз язвительно. — И кстати, еще и в отдыхе, в небольшом моционе, в любви, иногда в рюмочке и даже в посещении уборной; а с тех пор, как меня вручили тебе, ты ни о чем еще не позаботился. Гости из других миров, видимо, всем кажутся какими–то… э, бетонными — без желудка и кишок.
— Я сразу же начну о тебе заботиться, — сказал Кармоди, расчувствовавшись, — как только выпутаюсь из этой катавасии.
— Ладно, старик, — сказал Приз. — Ну, а как бы там ни было, признай, что с Мелихроном я все провернул ловко?
— Ты провернул? Ты, черт побери, спал! Это я один его сумел…
— Боюсь, ты заблуждаешься, — хихикнул Приз. — Неужели тебе когда–нибудь раньше удавалось так логично рассуждать о месте бога в мироздании и его предназначении? Ты что, философ?
— Хватит! — сказал Кармоди. — Лучше вот что: о каком это недостатке Мелихрона ты мне твердил?
— По–моему, он бросается в глаза. Подумай часик — может, и дойдет.
— Да ну тебя к черту! Скажи толком!
— Ведь Мелихрон хромой! — засмеялся Приз. — Это у него генетическое. И он никогда не знал, что это недостаток. Он же бог, и потому отвергает сравнительную науку. И все, кого он сотворил, были созданы по его образу и подобию непременно тоже хромыми. А с внешним миром Мелихрон почти не общался, и он поэтому уверен, что все хромые — нормальные, а все нехромые — существа с забавным изъяном. Всемогущ бог или нет — неважно. Первейшее в том, что он все мерит лишь собой. Неумение сравнивать — основной порок богов! Учти на случай, если сам вздумаешь стать богом!..
