Кир Булычев - Монументы Марса (сборник)
Син-рано не спал. Мы пошли к нему. Он сидел в широком кресле, седая грива была встрепана.
– Знаю, знаю, – сказал он сварливо. – Ты как камень, брошенный в спокойный пруд. Только наш пруд неспокоен.
Сыновья его вошли в комнату вслед за нами.
– Дядя, – сказала Нарини, – Ким хочет, чтобы я летела с ним. Я согласна. Вы будете жить спокойно.
– Мне жаль, если ты улетишь, – ответил Син-рано. – Но я рад.
– Спасибо, дядя, – сказала Нарини.
– Я не допущу этого, – вмешался Минро. – Мой брат, – он показал на Рони, – пролил кровь. За кровь надо платить.
– Я так не думаю, – сказал Рони и покраснел.
– Вчера на нас напали люди Гобров. – Син-рано пристально глядел на Минро. – Кто их привел?
– Я их не звал.
– Получается гладко, – сказал Син-рано. – Они уводят Нарини, ты не виноват, а деньги твои.
– Я оскорблен, – сказал Минро, брезгливо морщась.
– И не пытайся помешать им улететь, – предупредил отец.
– А мы? – спросил один из братьев Нарини. Его худое лицо посерело.
– Вы будете жить в моем доме. Как прежде, – ответил Син-рано.
В тот вечер я больше не говорил с Нарини. Нам было неловко под настороженными взглядами домочадцев.
Утром Син-рано отвез меня в Олимпийский комитет. На заднем сиденье машины сидел Рони с автоматом. Син-рано был напряжен и молчалив – какой отец хочет сознаться в том, что опасается собственного сына?
Опасения Син-рано оправдались.
Нас подстерегли у касс, куда мы заехали из Олимпийского комитета, чтобы взять билеты на завтрашний корабль. Я не сразу сообразил, что произошло. Мы выходили из здания. Рони ждал нас у машины. Он стоял, прислонившись к ней спиной так, чтобы автомат не был виден, – он не хотел нарушать запрета на ношение оружия. Син-рано оглядел улицу в обе стороны и сказал:
– Идем.
Была середина дня, улица залита резким солнечным светом, прохожих не видно.
Я шагнул к машине, и тут же Син-рано рванул меня за руку и уложил на асфальт. Послышался мелкий дробный звук – пули бились о машину и стену дома. Рони упал на тротуар рядом с нами и, падая, открыл стрельбу.
Затем Син-рано втолкнул меня в машину, сын прыгнул за нами, и машина сразу взяла с места. За нами гнались, пули ударяли в заднюю бронированную стенку, но мы удрали.
– Я не совсем еще сдал, – сказал Син-рано. – Как я тебе, а?
– И вам нравится такая жизнь? – спросил я, прикладывая платок к разбитому лбу.
– Может быть, – вдруг рассмеялся Син-рано.
Старшего сына дома не было. Он не вернулся до темноты.
Дом жил, как осажденная крепость в ожидании штурма. На закате подъехал броневик, в нем были друзья Син-рано – четверо могучих мужчин. Они вели себя как мальчишки, которым позволили поиграть в войну.
Нарини собрала небольшую сумку – мы не могли обременять себя багажом.
– Ты не передумала? – спросил я.
Она посмотрела на меня в упор.
– А ты?
– Тогда все в порядке, – сказал я.
В комнату зашел один из братьев Нарини. Он был расстроен, но старался держаться.
– Броневик отходит ровно в час ночи, – предупредил он.
– Если захочешь, – сказал я ему, – можешь прилететь к нам на Землю.
– Видно будет, – ответил он и посмотрел на сестру.
Штурм дома начался с темнотой. Это походило на приключенческое кино. Трассирующие пули вили в небе разноцветную сеть, мины рвались на лужайках и в кустах, коровы отчаянно мычали в хлеву. Полиция прибыла через час после начала боя, когда нашим уже пришлось ретироваться на крышу. Нападающих было много, и они не хотели отступать даже перед полицией.
Именно тогда, в полной неразберихе, Син-рано и осуществил свой план. Броневичок, на котором нам предстояло удрать, был спрятан за сараями. Кроме нас, в нем был только один из братьев Нарини. Остальные держали оборону.
Син-рано похлопал меня по плечу и сказал:
– Жду вестей.
Броневичок был легкий, верткий. Он выскочил за ворота и пошел к городу.
Враги слишком поздно заметили наше бегство. Нарини отстреливалась из пулемета в башне. Перед моими глазами были ее коленки в жестких боевых брюках, она отбивала пяткой какой-то странный ритм, совпадающий с ритмом очередей. Я не мог отделаться от ощущения, что все это ненастоящее.
Потом мы ехали несколько минут в полной тишине. Нарини наклонилась ко мне и спросила:
– Ты как себя чувствуешь?
Это были ее первые слова, которые в своей будничности устанавливали между нами особую связь, возникающую между мужчиной и женщиной, когда они вдвоем.
– Спасибо, – сказал я и пожал протянутые ко мне пальцы.
У космодрома мы попрощались с братом Нарини. Он старался не плакать.
Все было рассчитано точно – уже кончалась регистрация, и мы сразу оказались на корабле. Когда он поднялся, я вдруг понял, что страшно голоден, и зашел к Нарини – ее каюта была рядом с моей. Нарини сидела на койке, устремив взгляд перед собой.
– Хочешь есть?
– Есть? – Она осознала вопрос, улыбнулась и сказала: – Конечно. Мы же с утра не ели.
Я впервые увидел, как она улыбается.
В полете мы много разговаривали. Мы привыкали друг к другу в разговорах. И, расставаясь с ней на ночь, я сразу же начинал тосковать по ее голосу и взгляду.
Потом была пересадка. Этот астероид так и зовется Пересадкой, никто не помнит его настоящего названия. Тысячи людей ждали своих кораблей. Мы получили космограмму от Син-рано. Все обошлось благополучно, только Рони угодил в больницу, его снова ранили. Старший сын вернулся домой утром. Теперь он будет жить отдельно.
Я представил себе его брезгливое лицо и платок, вытирающий указательный палец.
Там же меня ждало послание от моих тетушек. Их у меня пять, и все меня обожают. Я показал космограмму Нарини.
Пять тетушек?
Она не могла привыкнуть к зрелищу многочисленных женщин, что так свободно гуляли по залу Пересадки. Мысль о существовании нескольких женщин в одном доме была для нее невероятной.
– А дяди у тебя есть?
– С дядьями у меня туго, – сказал я.
– Почему? Твои тетушки некрасивы?
– Когда-то были красивы.
– Они не любят мужчин?
Я пожал плечами. Мои тетушки любили мужчин, но им не повезло в жизни.
Я спрятал в карман еще четыре космограммы.
– А это от кого? – спросила Нарини. – Тоже от тетушек?
Женщины очень быстро чувствуют ложь даже не в словах, а в движениях мужчины.
– Это от моих невест.
– Ты шутишь?
– Почти.
– Ким, ты должен мне объяснить, что происходит.
Ее глаза порой могут метать молнии.
– Понимаешь, прогресс повторяет некоторые свои причуды… Когда-то, в восьмидесятых годах двадцатого века, и у нас на Земле, в Японии, изобрели способ по желанию определять пол будущего младенца. Ведь ты не думаешь, будто Дарни исключение?
![Артур Кларк - Пески Марса [сборник]](/uploads/posts/books/72419/72419.jpg)
