Сергей Абрамов - 04-Версии истории (Сборник)
Вина, разумеется, оказалось мало. Бочонок сделал всего три круга по столу, и на четвертом из него выпадали лишь неспешные тягучие капли.
— Недолго радовались, — протянул Сим.
Его лицо раскраснелось, глаза помутнели.
— А может, отец забыл, что спрятал не один, а, например, два бочонка? — спросила Зелфа.
Речь ее была нетверда.
— К сожалению, Зелфа, только один. К сожалению… — серьезно ответил Ной, пытавшийся держаться молодцом, хотя Смотрителю было отчетливо видно, что и он «поплыл».
Шумеры весело захмелели, и это незнакомое им до сего момента состояние (души и тела) настолько понравилось, что они даже не понимали, не хотели понимать, что оно — незнакомое. Небывалое. Их разумом не объяснимое. Хотя и верно: свою неуправляемую веселость они вполне могли списать на… на что?.. да на хорошее настроение, к слову. А что? Дом построен, погода не огорчает, еды хватает, все живы — отчего ж не расслабиться после трудов воистину праведных.
Но тут Сим решил встать из-за стола.
— О-ох… — только и успел выдохнуть он, с грохотом падая на пол.
— Что с тобой стряслось, Сим? — прямо-таки зашлась в хохоте тоже явно «готовая» Руфь.
— Я не… не знаю.
Попытка привести себя в вертикальное положение не увенчалась успехом.
— А ну-ка, я попробую, — объявил Хам и рывком поднялся.
Простоял с секунду, начал заваливаться вбок с выражением веселого удивления на лице. Еще одним пьяным шумером на полу стало больше.
Все начали вылезать из-за стола, чтобы проверить свою стойкость…
(в данном случае — от слова «стоять»)…
но не получилось ни у кого. Только Ной в соревновании не участвовал, сидел тихонько и мирно улыбался. Он не желал экспериментировать. Смотритель тоже не стал рисковать: вино и ему ощутимо ударило в голову, что было для него непривычным. Специалисты Службы умели пить, если позволено так выразиться. Их учили этому умению. А тут оно дало сбой. И не от качества напитка…
(отличное качество, прав Ной)…
и не от разницы в атмосферном давлении до и после Потопа…
(Смотритель скорее некомфортно себя чувствовал в допотопной атмосфере — чужой ему и трудной)…
а оттого, что долго не пробовал ничего хмельного. Отвык.
— Видал, какое… безобразие? — Ной произносил слова нарочито медленно и раздельно, с паузами.
— Почему же безобразие? — удивился Смотритель. — Весело людям. Что в том плохого?
— На обезьян больше похожи…
— Ты сам-то как?
— Я?.. Что-то вино какое-то странное… Не случалось со мной такого никогда… И ни с кем не случалось… Что происходит, Хранитель?
— Потом расскажу, Ной. Не думай сейчас об этом.
— Пойду воздухом подышу… Как-то душно… Поможешь дойти до двери?
Смотритель подхватил Ноя под мышки и фактически доволок его до выхода. Ночная прохлада немного отрезвила почтенного отца семейства. Обретя способность более-менее стройно говорить, он начал оправдываться:
— Так неожиданно все… Я даже испугался. Со мной такого действительно никогда не случалось, и я не видел, не припомню, чтобы с кем-нибудь…
— Верю, верю, Ной, не говори ничего. Молчи. Дыши глубже.
— Ага, — кивнул Ной и послушно запыхтел.
Сзади раздалось:
— А что это вы тут?
В проеме двери стоял, опираясь обеими руками о косяки, колеблющийся (этакая тростинка на ветру) Иафет.
— Сидим, отдыхаем, — благостно ответил Ной. — Садись и ты, сынок, подыши воздухом.
— Воздухом! — почему-то зло произнес Иафет и кубарем скатился по ступенькам.
Смотритель кинулся его подбирать. Иафет, лежа лицом в землю, что-то рычал в ответ невнятное и отмахивался…
(даже скорее отбивался)…
от помощи.
Так началось то, что Смотритель впоследствии окрестил «Великим Послепотопным Свинством». Потерявшие контроль над собой и своими эмоциями шумеры как мужеского, так и женского пола…
(было их всего семеро, а ощущение у Смотрителя осталось — как от толпы алкоголиков)…
дрались, ругались, плакали, безумно хохотали, засыпали, пробуждались, выпадали на некоторое время из реальности. Хорошо, Ной…
(восьмой)…
не видел всего этого. Он как заснул на крылечке, привалившись к перилам, так и проспал почти до утра, пока Смотритель, вымотавшийся от борьбы с распоясавшимся семейством, не додумался затащить его, дрожащего во сне от холода, в дом.
Кстати, о борьбе. Выполняя роль медсестры или медбрата, Смотритель сам валился с ног, но не от опьянения, а от усталости. Мужчины и женщины семьи выдали невероятное количество энергии, которая проявлялась крайне своеобразно.
Сим зачем-то полез на крышу дома, пришлось его оттуда снимать, чтобы он не грохнулся вниз и не сломал себе шею.
Хам и Мара, в обычном состоянии мило сюсюкающие друг с другом, решили вдруг заострить внимание друг друга на каких-то не проясненных фактах собственных биографий: у каждого нашлись в прошлом темные пятна, что и стало поводом для истошных криков и взаимных тасканий за волосы.
Иафет и Зелфа, наоборот, впали в романтику и бегали друг за другом, играя в салочки, спотыкались о невидимые в темноте кочки и камни, падали, поднимались, не обращая внимания на ушибы, бегали снова, а в итоге где-то затихли. Не в доме.
Руфь с Сарой делали тщетные попытки соблазнить Смотрителя, демонстрируя ему интересные части тел…
(вот уж чего не ожидал от шумерских женщин, всегда и во всем являющих собой образец высокой нравственности)…
и привлекая его непристойными откровенностями. Смотритель и рад был бы обратить на все это внимание, но не имел физической возможности — слишком за многими нужно было следить…
К рассвету первичные опьяневшие выбились из сил и заснули мертвецким сном — кого где оный застал. Смотритель кое-как растащил их по законным местам, лег сам передохнуть. Но сон не шел.
Начинался рассвет. Солнце, еще прятавшееся за вершинами, окрасило край голубого неба в розовый цвет, с гор подул мягкий и теплый ветерок, облака разошлись, и день впереди не предвещал непогоды. Было красиво и удивительно спокойно. Если б только не храп с четырех сторон — слава Царю Небесному, что хоть женщины спали бесшумно.
Вдруг в нестройном, но громком хоре храпящих образовалась звуковая лакуна…
(говоря просто, один умолк)…
и проснувшийся Ной хрипло сообщил:
— Ну и винцо… Видать, все же перебродило…
Смотритель обернулся к нему, не забыв «включить» улыбку:
— Ты как?
— Чувствую себя… рассыпавшимся на куски,
