Владимир Немцов - Избранные сочинения в 2 томах. Том 2
После того как раздвинулись обе половинки формы стройкомбайна, Валентин Игнатьевич, прикрывая зевок рукой, поднялся на платформу, уверенный, что увидит привычную картину: обвалившийся потолок, груды сырого и растрескавшегося бетона на полу или, в лучшем случае, еще висящую над головой плиту, готовую при первом прикосновении рассыпаться на куски.
Ничего этого не было, ни теста, ни кусков на полу, и когда, взобравшись по лестнице, Алексей с рабочими сняли плиту, то Валентин Игнатьевич понял, что опыт удался. Правда, нужны еще исследования, проверка на прочность, на сжатие, на влажность — все, что требуется по техническим условиям, но первый успех уже налицо.
— Валентин Игнатьевич, — услышал он раздраженный голос Нади, — зачем выключили контролер?
— Какой контролер? — все еще ощупывая твердую шероховатую плиту, спросил Литовцев.
— Обыкновенный ТКП. Ведь только что объясняла. — Надя подошла к аппарату и осмотрела его со всех сторон. — Я же вас предупреждала, чтобы ручки не трогать.
Только сейчас Литовцев понял, что случилось. Значит, виноват телеконтроль. Надо еще раз проверить. И, не желая, чтобы Надя воспользовалась его открытием, Литовцев заворковал:
— Извиняюсь, Надин. Это я по привычке, как в телевизоре. Кончилась передача, и я выключил, когда сюда пошел.
Литовцева мучили сомнения — не случайность ли это?
Плита сразу же была отнесена в лабораторию, где Пузырева быстро определила, что именно такая структура нового материала, со всеми его прекрасными свойствами, была получена Дарковым. У нее даже записи есть, которые это подтверждают. А кроме того, анализ плит, тех, что были сделаны раньше на площадке стройкомбайна, дал почти те же показатели. Оставалось решить задачу, почему сейчас удалось добиться успеха при сдвинутых вместе половинках формы.
— Вы чародей, Валентин Игнатьевич, — польстила ему Пузырева, не зная еще, как он воспримет свою удачу. — Неужели нашли источник ультразвука?
— В том-то и дело, что нет. — Литовцев оглянулся на дверь и, почти не разжимая рта, глухо проговорил: — Я просил бы никому не высказывать вашего предположения. На то есть серьезные причины…
В лабораторию вошла Надя и, ни на кого не глядя, сказала в пространство:
— Все уже готово. Будем продолжать?
— Неукоснительно, — весело ответил Литовцев. — Включайте ваш контролер. Как его там зовут, — ТКЧ, ТКПУ, кикапу?
Как и предполагал Литовцев, последующие опыты, когда за ними наблюдали с помощью телевизоров, дали отрицательные результаты. Только что созданная плита 28-д оставалась уникальной и в данной серии опытов неповторимой. Но этого было мало Литовцеву. Чтобы твердо укрепиться в своей гипотезе, надо еще раз произвести заливку хотя бы небольшого участка стены, а еще лучше — потолка, но в то время, когда телеконтролеры выключены. Это представляло большие трудности, нужно, чтобы никто не догадался, где искать причину неудач.
Во всяком случае, у Литовцева есть право ни с кем не делиться своими гипотезами и предположениями, пока он не закончит их проверку. Этим он себя и успокаивал, когда нетерпеливо ждал конца рабочего дня, чтобы возле стройкомбайна не оставалось лишних людей, и прежде всего Надин. Она, как назло, все еще возилась с аппаратами, что-то налаживала, измеряла напряжение и уходить, видимо, не собиралась. Литовцев беспокоился, что вот-вот приедет Васильев, а он-то уж обязательно захочет узнать о сегодняшних успехах, при нем ничего не проверишь.
— Елизавета Викторовна, скорее! — позвал Литовцев, дождавшись, когда ушла Надя и остались лишь рабочие у компрессора да Макушкин, которого можно не опасаться — все равно ничего не поймет.
Быстро шагая под руку с Пузыревой, Валентин Игнатьевич вполголоса объяснял:
— Я хочу, чтобы вы присутствовали при одном опыте. Если оправдаются мои предположения, то можно прийти к любопытным выводам. Прошу вас быть внимательной. — И потом, уже возле стройкомбайна, он сказал доверительно: — Видите, кроме рабочих, здесь никого нет? Теперь попробуем.
Зашипели форсунки, тугие струи били в стальную стену, все было как обычно, однако на пульте управления светились лишь самые необходимые контрольные лампочки. Телевизоры были выключены. Стрелки приборов Багрецова прижались к нулю, они отдыхали, их не спрашивали ни о температуре, ни о толщине слоя, ни о влажности. Сейчас все делалось почти наугад, и в этом была одна из особенностей эксперимента, задуманного Литовцевым.
Включились высокочастотные генераторы ВГ-600. Через несколько минут, когда стены должны быть уже сухими, разошлись в стороны обе половины стального вагона, и Литовцев, поддерживая Елизавету Викторовну, поднялся с ней на платформу.
— Прошу обратить внимание, — демонстрировал Литовцев свою удачу. — Вот вам часть стены, которая не сползает вниз. Там, наверху, вполне нормальный потолок. Думаю, что он не упадет нам на голову. Теперь будем исследовать.
И когда образцы нового материала были проверены в лаборатории, куда пришли Пузырева с Литовцевым, когда Елизавета Викторовна убедилась, что и твердость, и остаточная влажность, и деформация, и все другие наиболее важные показатели говорят о вполне удовлетворительном качестве нового материала, она развела руками и сказала:
— Боюсь, что я многого не понимаю. Что вы сделали, Валентин Игнатьевич?
Литовцев вынул из лабораторного шкафа складную вешалку, аккуратно повесил пальто, застегнул его на все пуговицы, подойдя к двери, переспросил:
— Что я сделал? — Он помедлил, вешая пальто на гвоздик в притолоке двери. — Ровным счетом ничего. Но и другие ничего не делали. Вы обратили внимание, что во время нашего опыта инженерно-технический персонал блистательно отсутствовал? К этому я ничего не могу добавить. «Дикси». То есть — «я высказался», милейшая Елизавета Викторовна.
С той минуты, когда она открыла причину, почему ничего не получается с предложением Даркова, и выяснила вредное влияние ультразвука, Валентин Игнатьевич почувствовал, что здесь ему делать нечего, да и не только здесь, а и в московской лаборатории. Пузырева скажет об этом Васильеву, тот мобилизует все силы, чтобы найти, где этот ультразвук скрывается, пройдет несколько дней, и основное препятствие на пути применения рецептуры Даркова будет уничтожено. А заодно с этим канет в вечность и лидарит.
Надо выиграть время, чтобы в первую очередь были сделаны лидаритовые дома, а там видно будет. Вполне возможно, что в освоении нового материала встретятся другие трудности, которые придется решать уже вместе с Дарковым, когда он поправится. Будет создан несколько измененный рецепт материала под названием «лидарит-2». Правда, это пока еще в мечтах, но разве можно допустить, чтобы из-за нелепой бабьей болтовни рушились все надежды? Надо Пузыреву заставить молчать.
