Дэн Симмонс - Илион
«Тише, тише, успокойся, – раздался в голове такой знакомый и такой непривычный голос, более взрослый, что ли, покойный, отстраненный… – Не волнуйся».
Он взял себя в руки. Выровнял дыхание, усилием воли замедлил биение сердца, сосредоточился.
Вроде бы старуха произносила команды вслух? Здесь это не сработает. Без воздуха нет и звука, объясняла Сейви. Или, может, Харман? В последнее время обитатель Парижского Кратера учился у всех и каждого. Тогда как? Даэман заставил себя еще немного расслабиться, сомкнул веки. Ну же, Сейви, первый ночной взлет с айсберга…
Она провела ладонью над нижним обтекателем, возле рычага.
Мужчина повторил движение левой рукой. Прямо в пустоте загорелась виртуальная панель. Пальцы Даэмана пробежали по разноцветному пульту. Над соньером замерцало силовое поле. Послышался внезапный рев; человек в испуге вскинул голову. Оказалось, это воздух потек под надежный купол: палец сам нашел нужную кнопку. Вместе с атмосферой появился и голос:
– Ручной режим или автопилот?
Даэман стянул с лица респиратор, глотнул чистого, сладкого кислорода, вкус которого почти позабыл за долгий месяц, и приказал:
– Ручной режим.
В ладони возник и тут же затвердел рычаг, окруженный виртуальной аурой.
Эластичные ленты привязи порвались и улетели в открытый космос. Мужчина поднял диск над металлической площадкой, выровнял полет и на скорости тридцать—сорок миль в час пронзил белый квадрат.
Калибан поджидал внутри. Чудовище прыгнуло, целясь острыми зубами в горло жертве. Бросок был безупречен. Однако защитное поле отшвырнуло монстра вспять, и тот закувыркался посередине башни.
Начиная привыкать к роли пилота, Даэман описал широкий круг, повернул рычаг и прибавил еще скорости. Соньер разогнался до шестидесяти миль в час. Калибан поднял взор на врага, и залитые кровью глаза округлились. Нос машины ударил чудовище в низ живота. Тварь отшвырнуло прочь, на стекло и решетки противоположной террасы.
Мужчина с наслаждением продолжил бы смертельную игру, перед прелестями которой померкла даже дикая боль в окровавленной руке, но в этот миг его друзья умирали внизу. Сделав крутой разворот, соньер нырнул в темную бездну.
Поначалу кузен Ады и впрямь не заметил дна: машина врезалась в гущу «ламинарий» и пропахала носом дерн, устроив целый фонтан из мертвой травы. К счастью, Даэман вовремя спохватился и, чуть убавив ход, полетел горизонтально по прямой. Если от лазарета до башни он добирался двадцать минут, то обратный путь занял каких-то три-четыре.
Перед заветной мембраной диск разогнался и одним рывком сделал из полупроницаемого входа полностью проницаемый. В вихре осколков стекла, обломков металла и пластмассы машина промчалась меж темными рядами опустевших баков. В некоторых из них белели нагие трупы неспасенных; мужчина поморщился и отвел взгляд. Впереди на полу лежали еще два человека. Даэман стремительно затормозил, отключил защитное поле и соскочил вниз.
Синий термокостюм по-прежнему был на Ханне: девяностодевятилетний оставил себе лишь респиратор. Бледное тело Хармана покрывали синяки и кровоподтеки. Рот девушки был раскрыт, словно в отчаянной попытке поймать последний глоток воздуха. Мужчина не стал выяснять, живы ли его друзья. К чему тратить время? Он просто подхватил обоих левой рукой и бережно уложил в пассажирские ниши подле своей. Молодой горожанин замешкался лишь на пару мгновений, чтобы вернуться за мешком Сейви, зашвырнуть его в соньер и на всякий случай вытащить оружие, после чего занял свое место и активировал силовое поле.
– Чистый кислород! – громко сказал он, когда из невидимых труб хлынули потоки воздуха, который тут же сделался в несколько раз насыщеннее, так что у мужчины закружилась голова.
Пальцы запрыгали по виртуальной клавиатуре и, запустив несколько сирен безопасности, наконец-то включили обогрев. Тепло заструилось отовсюду.
Первым закашлялся Харман; следом, через несколько секунд, Ханна. Веки товарищей дрогнули, глаза распахнулись, взгляды понемногу прояснились.
Даэман расплылся в довольной ухмылке.
– А где… где?.. – прохрипел девяностодевятилетний.
– Все хорошо, – отозвался молодой спутник, неторопливо направляя машину к выходу. – Приди пока что в себя.
– Время… время… – в ужасе просипел тот. – Уско… ритель!
– Вот черт!
Даэман и думать забыл об окаянной штуковине; ни разу даже не обернулся на нее, будучи снаружи.
Он включил полный ход и, проломившись через оставленную соньером дыру в стене, молниеносно устремился к башне.
Калибана и след простыл. Диск беспрепятственно взмыл на многие сотни футов к выходу, выбрался на внешнюю площадку и приготовился стартовать в открытый космос.
– Господи Иисусе, – выдохнул Харман.
Ханна завизжала не своим голосом. Это был первый звук, раздавшийся из ее горла с той минуты, как девушку извлекли из бака.
Кольцо из черных дыр заполонило две трети небосвода, закрыв собою солнце и звезды. По всей непомерной длине ускорителя четверки сопел плевались огнем, поворачивая устройство для рокового удара. И хотя молодой мужчина, конечно же, не разбирался в технических названиях, грозная картина отчетливо запечатлелась в его памяти со всеми подробностями: блестящие кольца, рябые от бесчисленных микрометеоритных дождей, таинственно мерцающие перемычки, медная возвратная линия над главным сердечником прибора, управляемые с расстояния внушительные инжекторы, стремительная сфера цвета неба и земли – заключенная на носу устройства червоточина… Ускоритель рос на глазах, затмевая последние искры звезд. Огромная черная тень накрыла хрустальный город.
– Даэман… – начал девяностодевятилетний.
Тот и сам уже понял. Стремительный виток вокруг астероида – и вот уже летучий диск помчался навстречу гигантскому голубому изгибу Земли.
На мгновение городские башни оказались вверху и чуть позади.
Столкновение произошло беззвучно. В убийственной тишине. Молодого горожанина это поразило в самое сердце. Ни грохота, ни сотрясения, ни одного привычного для землян признака, что свершается великая катастрофа.
А между тем она свершалась.
Хрустальный город распался на многие миллионы сверкающих осколков, которые разлетелись в облаках пылающего газа. Бурные клубы пламени выросли на целую милю, потом на две, и даже на десять, словно желали поглотить ускользающий соньер. Но вот они будто бы втянулись вовнутрь и совсем пропали, истратив последний кислород, – так исчезает с экрана яркая вспышка при обратной перемотке пленки.
В следующее мгновение астероид тяжело содрогнулся, рассылая в космос концентрические волны газа и пыли вслед за россыпью стекла, и раскололся на части.
