Филип Фармер - Одиссея Грина
Я бы застрелил первого, кто к нему потянется.
(Из «Отдельных высказываний» дедушки.)
Гондола приближается к одному из редчайших пересечений. Пассажиры видят внизу справа разверстое жерло трубы. Навстречу им летит экспресс. Курс — встречный. Они знают, что все в порядке, но не могут удержаться от небольшой паники, стискивают зубы и дрожат поджилками. Мама негромко вскрикивает. Экспресс проносится мимо и исчезает. Воздух всхлипывает, словно душа, летящая в подземное судилище. Труба снова загибается вниз, доходя до первого уровня. Они смотрят на землю и на массивные самоустанавливающиеся колонны, поддерживающие мегаполис. Они со свистом несутся мимо необычного на вид городка начала двадцать первого века, сохраняемого в качестве музея. Таких хватает с внешней стороны куба.
Через пятнадцать минут после остановки Виннеганы достигают конца линии. Лифт доставляет их на землю, где они садятся в большой черный лимузин. Он высылается частной похоронной конторой с тех пор, как Дядюшка Сэм или правительство платят за кремацию (но не за погребение). Церковь не очень-то протестовала, предоставив верующим самим выбирать: быть ли пеплом, развеянным по ветру, или трупом, лежащим в земле.
Солнцу осталась половина пути до зенита. Маме становится трудно дышать, руки и шея ее краснеют и отекают. Три раза она была на открытом воздухе и каждый раз, несмотря на кондиционирование воздуха в лимузине, у нее были приступы аллергии. Чиб поглаживает ее руку, пока они едут по этой грубо залатанной дороге. Архаичный электромобиль с кислотным аккумулятором, конечно же, нечего и сравнивать с гондолой. Он покрывает десять километров до кладбища, остановившись только раз, когда дорогу перебегает олень.
Отец Феллини приветствует их. Он расстроен, так как вынужден сообщить: Церкви кажется, что дедушка совершил кощунство. Подставить тело другого человека вместо себя, заказать по нему мессу и похоронить его в освященной земле, значит совершить святотатство. Более того, дедушка умер нераскаявшимся грешником. И еще: насколько известно Церкви, он не причащался до самой смерти.
Чиб ожидал услышать отказ. Церковь Сент-Мари на БХ-14 отказалась отпеть дедушку в своих стенах. Но дедушка часто говорил Чибу, что хотел бы покоиться рядом со своими предками, и Чиб намерен выполнить его желание.
Он говорит:
— Я похороню его сам! На самом краю кладбища!
— Этого делать нельзя, — одновременно говорят священник, представитель конторы и федеральный агент.
— Наплевать на нельзя! Где тут лопата?
Только теперь он видит длинное темное лицо и ястребиный нос Эксипитера. Агент смотрит за тем, как выкапывают первый дедушкин гроб. Рядом человек пятнадцать репортеров с фидокамерами. Метрах в десяти-пятнадцати плавают передатчики. Дедушку провожают в путь как Последнего Миллиардера и Величайшего Преступника Века, то есть с большой помпой.
Фидорепортер:
— Мистер Эксипитер, не скажете ли несколько слов? Я не побоюсь утверждать, что сейчас это историческое событие смотрят около десяти миллиардов зрителей. Теперь даже школьники знают о Винэгейне Виннегане.
Как вы себя чувствуете сейчас? Ведь вы ждали этого двадцать шесть лет. Успешное завершение дела, видимо, приносит вам чувство глубокого удовлетворения.
Эксипитер, невозмутимый, словно глыба диорита:
— Ну, на самом-то деле я не уделял все свое время только данному случаю. Только три года в общей сложности. Но с учетом того, что я уделял этому делу ежемесячно хотя бы несколько дней… да, можно сказать, что я висел у него на хвосте двадцать шесть лет.
Репортер:
— Говорят, что конец этого дела означает также конец БСД. Если только нас не вводили в заблуждение, БСД функционировало исключительно из-за Виннегана. За это время у вас, конечно, были и другие дела, но выслеживание фальшивомонетчиков и содержателей игорных домов входит, как мне кажется, в ведение других бюро. Это правда? И если это так, то что вы намерены делать дальше?
Эксипитер, пламенно; не голос, а сгусток эмоций:
— Да, БСД распускается. Но не раньше, чем закончится дело против правнучки Виннегана и ее сына. Они укрывали его и, следовательно, являются сообщниками.
Фактически, судить следует почти все население Четырнадцатого уровня Беверли-хиллз. Я знаю, но не могу пока доказать, что все, включая шефа полиции, были хорошо осведомлены, что Виннеган прятался в этом доме. Даже духовник Виннегана знал это, поскольку Виннеган часто посещал мессу и исповедовался. Священник признался, что настаивал на том, чтобы Виннеган сам приходил в церковь, угрожая в противном случае не дать ему отпущения.
Но Виннеган — труднейшая мышка, то есть, я хочу сказать, преступник, которого я когда-либо видел, — отказался следовать настояниям священника. Он заявил, что не совершал преступления и, — хотите верьте, хотите нет, — что Дядюшка Сэм и сам преступник. Представьте себе бесстыдство и испорченность этого человека!
Репортер:
— Вы действительно собираетесь арестовать все население Беверли-хиллз Четырнадцать?
Эксипитер:
— Мне посоветовали не делать этого.
Репортер:
— Не собираетесь ли вы уйти на отдых после того, как раскрыли это дело?
Эксипитер:
— Нет. Я намерен перейти в Бюро Расследования Убийств. Убийства ради выгоды сейчас происходят крайне редко, но из-за ревности, слава богу, еще случаются.
Репортер:
— Надо полагать, если молодой Виннеган выиграет дело против вас — он обвинит вас в нарушении неприкосновенности жилища, нелегальном взломе и последовавшей за этим смерти его прапрадедушки, — то вы, конечно, потеряете возможность устроиться в БРУ или в любой другой департамент полиции.
Эксипитер, у которого сверкание глаз красноречиво говорит о его чувствах:
— Нечего удивляться, что мы, защитники закона, вынуждены сталкиваться с такими трудностями в работе! Мало того, что едва ли не все население стоит на стороне нарушителей закона, но временами мне кажется, что и мои собственные подчиненные…
Репортер:
— Вы непременно хотите закончить свое высказывание? Уверен, что ваши подчиненные сейчас смотрят этот самый канал. Нет? Как я понимаю, суд над Виннеганом и суд над вами по некоторой причине будут проходить в одно и то же время. Каким образом вы собираетесь присутствовать сразу на двух процессах? Хе-хе! Некоторые фидозрители называют вас Одновременным Человеком.
Эксипитер, с потемневшим лицом:
— Это сказал какой-то идиот! Он неправильно ввел данные в компьютер. Путаница данных — обычное сейчас явление. Подозреваю, впрочем, что это сделано нарочно. Я припоминаю немало таких случаев…
