Александр Беляев - Мир приключений, 1983
«Никого. А еще звали — приглашали, — подумал Димка. — Ну и пусть. Посижу немного, отдохну и пойду домой. Надоело».
— Ты опять грустный? — раздался за спиной знакомый голосок.
Чертенок сегодня принарядился. Маленький оранжевый камзол явно мешал ему, хотя на вид был эластичный и легкий.
— Мешает, — вздохнул чертенок. — Хозяйка заставила. На Земле, говорит, нагишом гулять не принято. Ну и глупо, глупо… А ты сегодня уже проказничал?
— Постой! — обрадовался Димка. — Ты сказал — хозяйка. Кто она?
— Не знаю, ничего не знаю, — опять заскулил чертенок и хотел было улизнуть, но мальчик ловко поймал его за хвост, дернул и вполне серьезно пригрозил:
— Не скажешь — оторву!
— Нечестно, нечестно, — затараторил чертенок. — Она везде. Она разная. У нее тысяча лиц. Она веселая. Ой, я больше ничего не знаю, отпусти. Пойдем веселиться.
— Только ненадолго, — сказал Димка. — Меня ждут на станции.
— Хи-хи-хи, — веселился попутчик, то подпрыгивая на ходу, то забегая вперед. — Мы устроим тарарам, так, что жарко станет нам. Тарарам, тарарам, тарарамушка…
Деревья сияли вечерней спокойной красотой — от макушек, еще купающихся в последних лучах искусственного светила, до корней, то здесь, то там яростно рвущихся из-под земли. Казалось, всюду бродило молодое веселье — в листве, в пружинистых стеблях трав. Весь этот волшебный мир был полон непонятного, неизъяснимого очарования.
Внезапно лес кончился. Димка и чертенок оказались на поляне. В зарослях незнакомых цветов, кое-где огражденные валиками низкорослого кустарника, уютно расположились уже знакомые Димке «подарки» пришельцев — все то, что гремело и подпрыгивало на ледяной площадке возле станции, удирая от людей, — шары, «кирпичи», хитроумные аппараты. Они сияли празднично и зовуще, неудержимо влекли мальчика к себе. Все здесь было необычно и прекрасно. На тонких стеблях — зеленые домики — «теремки». Веселый лабиринт из «кирпичей». Над головой на серебряных нитях кружили гирлянды большущих шаров, а ближе к лесу, на таких же нитях, образующих тоненькие ободы, висели прозрачные колокольчики кабин. Рядом с ними выстроились какие-то цилиндры на колесах. Точь-в-точь — батарея старинных пушек.
— Поехали, поехали! — закричал чертенок и подскочил к небольшому устройству, похожему на пульт управления.
«Пушки» гулко выстрелили, и в небе распустились разноцветные гроздья фейерверка. Жидкий огонь наполнил шары гирлянд. Закружились, зазвенели колокольчики кабин. Повсюду что-то ухало, шипело, тысячи огоньков зажглись в непонятных устройствах.
— Тарарам, тарарам — веселиться надо нам, — пропел чертенок, на ходу вскакивая внутрь голубого, брызжущего искрами волчка. Тот подпрыгнул, помчался зигзагами над поляной.
«Пушки» выстрелили опять, и в одном из зеленых «теремков» вдруг открылся вход.
— Не трусь, малыш, — посоветовал чертенок, пролетая мимо на своем диковинном волчке. — Гоп, гоп, ой, ля-ля!
Димка осторожно шагнул в «теремок» и внезапно оказался как бы окутанным чернотой ночи. Он даже охнул от неожиданности. Вокруг него начали вспыхивать звезды. Мириады звезд. Вот эта, желтенькая, похоже, совсем рядом. Даже не звезда, а косматый огненный шарик. Вот бы посмотреть, что там, на этой звездочке? Не успел Димка это подумать, как его швырнуло в звездное крошево, в холодную беспредельность Вселенной. Желтый шарик быстро разрастался, превратился в огромное светило. Дохнуло жаром. И тут Димка узнал в звезде родное Солнце. И заметил шарики поменьше, торжественно и плавно плывущие в пустоте. Вот этот, каменистый, — Меркурий, перламутровый и туманный — Венера, голубенький — Земля.
— Ура! Я лечу! — закричал Димка, и голос его дальним эхом отозвался среди миров.
«А теперь я хочу к другим звездам», — подумал мальчик, поняв, что здесь все желания почему-то сразу исполняются.
Он снова полетел, пронизывая пространство. Он летел, обгоняя свет, и миры то приближались к нему, открывая перед ним тайны своей жизни, то удалялись и исчезали. Димка видел планеты — цветущие и каменистые, рождающиеся и умирающие. Он что-то пел, кричал, приветственно махал этим мирам рукой…
Неожиданно Димка вспомнил, что все это великолепие Вселенной ненастоящее, невозможное для людей. Кто-то с ним играет, подшучивает над ним. Димке стало обидно.
— Назад! — закричал он. — Довольно! Не хочу я больше летать в вашем аттракционе!
Черные бездны послушно сжались, звездные миры погасли, и Димка кубарем выкатился из «теремка».
— Не понравилось? — участливо спросил чертенок. — Мне тоже. Глубоко и холодно.
Димка уклонился от прямого ответа.
— Ты веселись, а я пойду, — сказал он. — Посмотрю еще раз на птицу — и пойду. Надоело. Не скучай!
— Мне не положено скучать. — Чертенок выбил копытцами дробь, бодро махнул хвостом. — Нет у меня такой программы — скучать…
Мальчик шел быстро и решительно. Вот и озеро голубеет среди деревьев. Но что это? И откуда музыка?
Димка замер.
На водной глади, среди кувшинок, танцевала девочка. Она была в алой воздушной накидке, вокруг белого, почти прозрачного лица, словно языки пламени, разметались огненные волосы. Она то бежала по кругу, едва касаясь ногами поверхности воды, то вертелась волчком, и руки ее взлетали и падали в такт мелодии. Казалось, что музыка не приходит извне, а рождается в самой девочке — то плавная, как ее движения, то стремительная, брызжущая внутренним светом.
— Ой! — воскликнула девочка, заметив Димку, и остановилась.
Она подбежала к берегу — запыхавшаяся и немного смущенная.
— Это ты?! — Она говорила гортанно и быстро, словно щебетала. — Да, это ты. Ты угадал меня, и я не стала больше прятаться. Ты рад?
— Разве угадал? — смутился Димка. — Я уже собрался уходить, только еще раз захотел посмотреть на птицу и вернулся. Она плавала здесь. И летала. Красивая такая, алая…
— Это я была, я, — засмеялась девочка. — Ой, я придумала… Тебе все равно не выговорить мое настоящее имя. Так ты и называй меня Птицей. Я часто принимаю этот облик.
— Принимаю облик, — тихо повторил Димка. Он растерянно смотрел на девочку. На вид она была такая настоящая, живая, от нее даже чуть-чуть пахло цветами. — Значит, ты на самом деле — другая?
— Нет, нет. — Девочка осторожно коснулась Димкиной руки. — Мы такие же, как и вы. Просто мы научились менять свою форму, превращаться во что угодно. В дерево, камень, птицу. По желанию, а чаще всего — в случае необходимости. Это очень удобно, правда?
— Не знаю, — честно ответил мальчик. — Странно все это. Я только одно понял — ты любишь превращаться в Птицу.
