Айзек Азимов - Антология мировой фантастики. Том 1. Конец света
— Гулять! Хочу гулять!..
— Уймите своего ребенка, — поморщившись, бросил Стах. Детский крик не мог вырваться наружу, но действовал людям на нервы. В центральном зале собралось почти все население Цитадели — более восьмидесяти человек обоего пола и всех возрастов, от грудных младенцев до дряхлых старцев.
— Мама, гулять!
Мать только беспомощно разводила руками. Отец шагнул к Марио, подхватил под мышки, подбросил, поймал.
— Оп! Оп! Давай полетаем?
— Пусти! Гулять!
— Гуляй тут, сынок, — сказал Луиджи. — Вон сколько места.
— Не хочу тут, не хочу! Хочу на улицу!
Он никогда не видел настоящей улицы, да и его молодые родители тоже, разве что в видеозаписи. Для него улица была каменистой полупустыней в ста метрах над сводом центрального зала Цитадели. Туда надо было подниматься на лифте.
— На улицу нельзя, сынок. Никак нельзя.
— Можно! Можно! Можно!
— Уймите ребенка, — резче бросил Стах.
— Ы-ы-ы… гуля-а-а-ать!!! А-а-а…
Скорчив гримасу, Стах размотал хлыст. Свист и громкий хлопок воздуха перед носом малыша заставили того поперхнуться ревом. От стен зала отразилось эхо.
— Ну зачем так, зачем! — с болью вскрикнула Бьянка, защищая сына руками.
Стах отвернулся, не ответив. Смотал хлыст. Все-таки даже в Цитадели родители из рук вон плохо воспитывают детей, и телесные наказания — не панацея. Остается разве что сечь родителей за безответственность, а точнее, за неразумный выбор приоритетов при воспитании молодняка. Да, сечь… И родителей, и детей, причем прилюдно. Ну и что с того, что ребенок может стать заикой? Психологическая травма, видите ли. Велика важность! Лучше всю жизнь заикаться, чем наглухо молчать по причине безвременной смерти. И этот себялюбивый шкет Марио со временем непременно отведает свою порцию хлыста — что-то непохоже, чтобы на него подействовал пример других секомых. В четыре года уже пора быть умнее. Дай срок — выдрессируем, если на этот раз все обойдется…
Если случится чудо.
Ираклий повернул лысый череп в сторону мамаши с испуганным чадом, посмотрел вроде бы с сочувствием. Потом повернулся к Стаху и тоже посмотрел на него с сочувствием. Мало кто понимает, как тяжко отвечать за все нюансы маскировки Цитадели и каково быть ненавидимым почти всеми, а вот старый мудрый Ираклий понимает, потому что в свое время сам сек безответственных разгильдяев…
Провалился бы он со своим пониманием!
На большой экран, повешенный на стене так, чтобы всем было видно, проецировалась местность километрах в восьмидесяти к северу от Цитадели. С десяток мирмикантропов суетились там, что-то вынюхивая в карстовых воронках. В общем-то, это было логично: чужаки уже знали, что на планете есть люди, причем недостаточно многочисленные для того, чтобы имело смысл стерилизовать планету по полной программе. Вероятно, с их точки зрения, надо было всего лишь произвести небольшую подчистку — разумеется, разведав прежде убежища людей. Неудивительно, что их привлекла зона карстовых пещер — чем не естественное укрытие?
Именно поэтому тридцать лет назад люди выстроили Цитадель на дальней периферии обширной карстовой зоны, оградив ее завалами от лабиринта пещер. И то, что мирмикантропы пока еще не нашли Цитадель, говорило в пользу правильности принятого решения.
Полчаса назад пришло последнее сообщение от Стефанидесов — Иоаннис сказал скороговоркой, что вынужден перейти к активной обороне, и попрощался. Мало кто сомневался в том, что Стефанидесов уже нет в живых.
Обнаружен — погиб. Это аксиома. Может быть, если ты герой и решил драться до конца, ты сумеешь уложить нескольких мирмикантропов, прежде чем потолок твоей подземной норы, расплавленный термобомбой, польется тебе на голову, и все равно твоя смерть будет напрасной. Если тебе очень повезет, ты возьмешь десяток их жизней за одну свою — обмен исключительно невыгодный. Если так менять, то к тому моменту, когда на планете не останется ни одного живого человека, кружащая над планетой рукотворная громадина все еще будет набита мирмикантропами, как огурец семечками. В масштабах всей Вселенной и того хуже: один человек за миллиард мирмикантропов — все еще непозволительно высокая цена.
Но когда это людям удавалось принудить врага к подобному обмену? Разве его солдаты, сохранившие внешнее человекоподобие, утратили инстинкт самосохранения?
Ничего подобного. Хотя долг перед видом, — если слово «долг» может обозначать генетическую программу — всегда оставался на первом месте, мирмикантропы ведали и страх, и боль. Безумный риск существовал не для них. Расчетный риск и расчетливая жертвенность — иное дело.
И Ираклий, и Стах знали, что будет дальше: пользуясь антигравами, мирмикантропы быстро прочешут оба материка, Большой и Малый, и все четыре архипелага, не пропуская ни одного клочка суши, ни одного подозрительного холмика, планомерно и без суеты выявляя и уничтожая убежища людей. По-видимому, они уже сделали вывод: больших проблем с этой планетой не будет. Нужно лишь подчистить немного, словно перебить тараканов в новой квартире, — и можно вселяться. А планета хороша: годится даже для таких неприспособленных существ, как люди; для мирмикантропов же просто рай! Еще один дом, еще один очаг бурно растущей молодой цивилизации. Мирмикантропам нужно много планет. Им нужно все.
— Что они там делают? — спросил Стах, не отрывая взгляд от экрана, и этот вопрос был единственным членораздельным звуком в тишине зала, наполненной лишь дыханием, сопением и изредка кашлем людей. Даже дети, осознав тревогу взрослых, перестали хныкать. Стаху казалось, что и дышать-то люди стараются потише. На кашляющих и сморкающихся смотрели с осуждением — хотя какая разница? Хоть ори во весь голос, хоть включи сирену, хоть взрывай тут петарды — наверх не долетит ни звука. Если уж враги найдут Цитадель, то никак не по кашлю.
— Тебе лучше знать, что они делают, — ответил Ираклий.
— Похоже, закладывают бомбу. Или…
— Что «или»?
— Или бомбы.
Ничего не ответив, Ираклий внутренне согласился. Почему бы нет. Логика мирмикантропов, иногда кажущаяся непостижимой, на самом деле предельно проста; по правде говоря, она кажется непостижимой только хитрецам, всегда подозревающим подвох там, где его нет. К сожалению, в свое время такие хитрецы сидели в штабах и успешно одурачивали сами себя, анализируя предполагаемые намерения противника и не будучи в силах найти не самое коварное — куда там, — а самое простое решение. Проще, еще проще! Все еще сложно? Тогда выбрось этот вариант из головы — мирмикантропы наверняка поступят иначе. Как? Думай. Ищи. Ломай голову. Но будь уверен: они найдут выход настолько простой, что он, возможно, будет граничить с гениальностью, как уже не раз бывало. Людей, ошибающихся в намерениях мирмикантропов, всегда подводил избыток фантазии.
