Артур Кларк - Космическая одиссея: Научн.-фантаст. трилогия
До вспышки Юпитера слой льда защищал эти океаны от космического вакуума. Почти всюду толщина льда измерялась километрами, но были места, где он трескался и расходился. И тогда здесь начиналась короткая схватка между двумя непримиримо враждебными стихиями, соприкосновение которых было невозможно на любом другом небесном теле Солнечной системы. Схватка между Морем и Открытым Космосом неизбежно заходила в тупик: вода, соприкоснувшись с холодной пустотой, начинала кипеть и замерзать, образуя ледяную броню.
Моря Европы давным-давно промерзли бы до самого дна, если бы не влияние Юпитера, расположенного поблизости. Его притяжение постоянно меняло форму ядра этого маленького мира; силы, вызывающие конвульсии Ио, действовали и здесь, хотя с гораздо меньшей свирепостью. Война между планетой и ее спутником, идущая с переменным успехом, пробуждала подводные толчки и обвалы, с необычайной скоростью проносящиеся по далекому дну.
Среди этих глубинных равнин были рассеяны бесчисленные оазисы, каждый из которых распространялся на несколько сот метров вокруг огромного количества трещин и разломов, через которые из недр спутника извергались минеральные рассолы. Осаждая содержащиеся в них химические вещества на перепутанной массе труб и кратеров, они создавали иногда естественные подобия разрушенных замков или кафедральных соборов, из которых выливалась черная кипящая жидкость, медленно пульсирующая, будто гонимая толчками какого-то могучего сердца. И подобно крови, эта жидкость несла с собой жизнь.
Ее тепло заставляло отступать смертельный холод, просачивающийся сверху, и образовывало теплые острова на морском дне. И что не менее важно, жидкость несла с собой из ядра Европы химические вещества, необходимые для жизни. Здесь, в среде, при любых других условиях совершенно враждебной жизни, было изобилие энергии и пищи. Подобные геотермические отдушины были открыты на дне земных океанов в то самое десятилетие, когда человечество впервые бросило взгляд на юпитерианские спутники.
Тропические зоны, расположенные рядом с трещинами, были населены мириадами тончайших паукообразных существ, являющихся аналогами растений, хотя почти все они способны были передвигаться. Между ними ползали причудливые слизняки и черви, иногда питающиеся «растениями», но главным образом извлекающие питательные вещества из окружающих вод, наполненных минералами. Подальше от источника тепла — подводного огня, согревающего всех окружающих существ, — располагались более выносливые, жизнестойкие организмы, походившие на крабов.
Армии биологов могли потратить целую жизнь на изучение одного маленького оазиса. В отличие от земных морей палеозойской эры скрытый океан Европы не являлся устойчивой средой, поэтому эволюция протекала здесь быстро, создавая огромное разнообразие фантастических форм. И над всеми ими нависала угроза неминуемой смерти: рано или поздно источник жизни ослабевал и иссякал, по мере того как силы, питающие его, перемещались в другое место. Морские бездны были усеяны свидетельствами подобных трагедий — целые кладбища скелетов и останков, обросших минеральными осадками, показывали, где из книги жизни были вычеркнуты целые главы.
Там, на дне моря, лежали гигантские раковины, похожие на свитые в спирали трубы, которые превышали размерами человека, самые разнообразные моллюски — двустворчатые или даже трехстворчатые. А рядом виднелись спиральные отпечатки на камне, имевшие несколько метров в поперечнике, которые походили на прекрасные аммониты, так таинственно исчезнувшие из океанов Земли в конце мелового периода.
Во многих местах в бездне виднелись огни — реки расплавленной лавы текли вдоль морских долин на протяжении десятков километров. На такой глубине давление было настолько велико, что вода, соприкасаясь с раскаленной магмой, не превращалась в пар, и две жидкости сохраняли между собой неустойчивое перемирие.
Здесь, на другом мире и с другими актерами, повторялось нечто вроде истории Египта задолго до появления человека. Подобно тому как Нил нес жизнь узкой полоске прилегающей к нему пустыни, так и эти реки тепла оживляли морские бездны Европы. Вдоль их берегов, полос, редко превышающих километр в ширину, бесчисленные виды жизни возникали, развивались и умирали. Некоторые из них оставляли после себя памятники в виде камней, наваленных друг на друга, или причудливых узоров траншей, вырытых на морском дне.
На этих узких полосах изобилия, протянувшихся через пустыни бездны, развивались и гибли примитивные цивилизации и целые культуры. И окружающий их мир не имел об этих цивилизациях никакого представления, потому что оазисы тепла были отделены друг от друга, подобно самим планетам. Существа, греющиеся в тепле лавовых потоков и питающиеся веществами, которые вытекали из отверстий, ведущих в недра Европы, не могли пересечь враждебную пустыню, разделяющую их одинокие острова. Если бы среди них оказались историки и философы, каждая из этих культур была бы убеждена, что она единственная во вселенной.
И каждая была обречена. Не только потому, что источники питающей их энергии возникали случайно и постоянно перемещались, но и потому, что приливные силы, дающие жизнь этим источникам, все время ослабевали. Даже если бы жителям Европы удалось достичь ступени подлинного разума, они погибли бы, когда их мир затих и покрылся непроницаемой коркой льда.
Они оказались в ловушке между льдом и огнем — до того момента, пока в небе над ними не вспыхнул Люцифер и не освободил их вселенную.
И на берегу только что возникшего континента появились прямоугольные очертания гигантского предмета, черного, как ночь.
59. Троица
— Отлично сработано. Теперь у них не возникнет искушения вернуться обратно.
— Я узнаю все больше и больше; но мне все-таки грустно, что моя старая жизнь угасает.
— И это пройдет; я ведь тоже возвращался на Землю повидать тех, кого любил когда-то. Теперь я понял, что существуют вещи величественнее Любви.
— Какие же?
— Сострадание, например. Справедливость. Истина. И много других.
— С этим мне легко согласиться. Для представителя человеческого рода я очень стар. Страсти моей молодости давно угасли. Что теперь случится с… настоящим Хейвудом Флойдом?
— Вы оба в равной степени настоящие. Но он скоро умрет, так и не осознав, что обрел бессмертие.
— Это парадокс — но мне он понятен. Если это чувство сохранится, когда-нибудь, возможно, я буду благодарен. Кого мне нужно благодарить — тебя или Монолит? Тот Дэвид Боумен, которого я знал целую жизнь назад, не обладал такими возможностями.
![Артур Кларк - Колыбель на орбите [сборник]](/uploads/posts/books/81811/81811.jpg)