Игорь Бирюзов - Акция
4-й задумался. Нынешний метод руководства государством не срабатывает. Решения центральных органов власти частенько игнорируются на местах. Ничего, по предварительным расчетам, следующая пертурбация должна принести мне пост военного министра…
6 марта. В феврале произошло что-то невероятное. Эмбрионарии, всегда спокойно стоящие в аптеках, стали раскупаться молодыми числянами. Продавцы заметили, что все покупатели имели бороды, усы, а некоторые даже парики. Во всех трех аптеках столицы эмбрионарии были раскуплены за месяц. Похоже на заговор. Пытаюсь обнаружить покупателей. 95-й
6 апреля. Выборочно проверил пригородные аптеки. Там тоже активнее, чем всегда, закупали эмбрионарии. Вышел на след столичных покупателей. Они оказались из той студенческой группы, куда я внедрил 67-го. К сожалению, пока не удалось выяснить, где заговорщики держат эмбрионарии и с какой целью.
Р.S. Последний раз в абонентном ящике не оказалось причитающихся мне денег. Необходимо указать кассирам на более точное исполнение их обязанностей. Так как разговор зашел о деньгах, то прошу в соответствующей инстанции рассмотреть вопрос о повышении мне жалованья в связи с ростом цен и увеличившимися командировочными расходами. 95-й
«Вот паскуда, — подумал 4-й. — Заговор угрожает всему числовому государству, а этот доносчик о деньгах беспокоится».
6 мая. Произошла непоправимая ошибка. Полиция арестовала штаб студентов-заговорщиков и наиболее активных членов кружка, в число которых попал мой агент. Я встречался с ним накануне. Он сообщил, что готовится крупномасштабная террористическо-математическая акция, в суть которой его не посвятили. Студенты — штабисты, знающие про акцию в полном объеме, будут молчать в полицейском участке. Эту породу числян я знаю. Но зацепка одна осталась!
Р.S. Деньги опять не положили в абонентный ящик!!! 95-й
* * *Я не торопился занять место в уже приехавшем поезде. Лишняя осторожность никому еще не повредила. Убедившись в спокойной обстановке на вокзале, в отсутствии подозрительных личностей, я зашел в вагон третьего класса. Все сидячие места оказались заняты. Я взглянул на свой билет, где четко было указано «место сидячее». До Мнимого четыре часа езды. Придется постоять. Даже не будучи заговорщиком, я не смог бы поднять шум по этому поводу. Не позволила бы интеллигентность. Как мне иногда хотелось избавиться от нее?! Без внутренней культуры проще же существовать?! Для кого мы старались, ожесточенно споря в поисках истины в кружке? Для этих, гомонящих без перерыва свои глупости числян, так и норовящих занять чужое сидячее место? Кому желаем свободы? Им. Да на хрена она им нужна. Эмоции захлестывали меня. В глубине души я понимал всю поверхностность, даже примитивность своих размышлений. Но нужна ли мне, 23-му, эта глубина?!
Поезд неумолимо приближался к поселку Мнимому. Колеса отстукивали последние километры. Я выглянул в окно и увидел приближающиеся немногочисленные огоньки. Это станция, а поселок в двух километрах от нее. Главное, найти полузаросшую тропинку, точнехонько выводящую к цели.
Выйдя из поезда, я вздохнул свежим, опьяняющим воздухом, резко контрастирующим с городским, для которого ученые еще не придумали отдельного названия. Но воздухом эту смесь городских газов я бы не называл.
Попытка отвлечься от предстоящей миссии дала положительные результаты. Я быстро обнаружил тропинку и уверенно зашагал к поселку. Темнота, окружившая меня через двести метров, быстро поставила все на свои места. Раздалось уханье какого-то животного, совершенно незнакомого городскому жителю. К тому же тропинку приходилось искать чуть ли не ползком, на ощупь. Днем, по понятным причинам, я появиться в Мнимом не мог. До рассвета оставался примерно час. Надо было спешить. Днем это расстояние я одолел бы за двадцать минут. Но сейчас ночь и еще какая ночь. Словно нарочно, куда-то попрятались звезды. Я где-то зацепился за корягу и порвал себе брюки. Идти пришлось медленнее, так как теперь нужно было придерживать порванную материю. Место, по которому проходила тропинка, пахло сыростью и болотными испарениями. Я несколько раз ощутил на себе что-то мокрое и склизкое. Ощущение пренеприятное.
Продвигаясь из последних сил вперед, я неожиданно увидел, что этот проклятый лес кончился и впритык к нему стоял забор, окружавший огромный дом, прекрасный деревянный коттедж, великолепие которого угадывалось даже в темноте. Забор возвышался на два метра и состоял из толстых досок, плотно пригнанных друг к другу. В той части забора, которая обращена к лесу, должна быть замаскированная калитка, изготовленная специально для меня. Около дальнего угла забора, наименее просматривающегося с дороги, я нажимал на доски и, наконец, обнаружил калитку, которая мягко, без скрипа, ушла вовнутрь.
Коттедж разместился на мощном фундаменте. Даже во внешнем облике коттеджа чувствовалась роскошь. Резные ставни, небольшие ажурные досочки, которыми был обит весь коттедж, составляли красивую композицию, заметную даже в темноте. Взгляд мой случайно упал на покосившийся колодец, расположенный неподалеку, и меня словно током ударило: «А вдруг 1-я — старуха?! Как я раньше об этом не подумал! Да. Да. Скорее всего так оно и есть». Я, остолбеневший, стоял посередине двора. Черные, неосвещенные окна коттеджа ехидно ухмылялись мне.
Но не возвращаться же обратно?! Пересилив себя, я подошел к двери коттеджа и несильно потянул в свою сторону. К моему удивлению, она оказалась не заперта. Словно кто-то ждал гостя. Я медленно передвигался по темной веранде, стараясь ничего не задеть. Не хотелось поднимать шум, да и не имел я на это право. Вдруг неожиданно зажегся свет. Я вздрогнул. Из глубины раздался чей-то повелительный голос. Слов я не разобрал, но пошел в направлении раздавшегося голоса. Когда я вступал в новую комнату, там зажигался свет, заставляя каждый раз меня с непривычки вздрагивать. «Интересно: сенсорное или централизованное управление светом с пульта», — подумалось мне. Пройдя пять или шесть комнат, я услышал призывный голос: «Идите ко мне, молодой числянин. Обращение «молодой числянин» вытащило наружу мои наихудшие предчувствия. Я вошел в спальню к 1-й.
Три минуты мы молча косились друг на друга, вытаращив глаза. Я, с разорванными брюками, весь в грязи, с перепачканной физиономией и 1-я, молодящаяся числянка, но уже не в том возрасте, который называют любвеобильным. Не знаю, что про меня наплел кружковец, выполнявший поручение штаба, но 1-я явно ждала кого-то иного, да и я обомлел от кощунства предполагаемого события.
Осмотрев комнату, я заметил два распакованных эмбрионария. А ведь с ней должно быть шесть слияний! Шесть раз!! Ужас.
