Аллен Стил - Итерации Иерихона
Первую бутылку я проглотил почти залпом, как только сбросил мокрую одежду, оставляя ее на полу, на пути в ванную; только вытащил из кармана пиджака Джокера и положил его на стол и тут же открыл вторую. Эту я взял с собой в душ и растянулся под пластиковой стенкой, подставив себя струям горячей воды, пока она не начала становиться холодной.
Тогда я открыл третью, нашел на полу спортивные шорты и натянул на себя. И только тогда посмотрел на телефон. На индикаторе мигала цифра 9, обозначая, что именно столько звонков было направлено ко мне с офисного коммутатора внизу. Часть моего соглашения с Перлом о найме жилья состояла в том, что я работал секретаршей на телефоне в нерабочие часы, и потому я сел к столу, открыл экран телефона и начал просматривать сообщения.
Большинство звонков были рутинными. Раздраженные бизнесмены, интересующиеся, почему их реклама на четверть страницы оказалась не в том месте газеты, где они хотели бы, — например, на первой полосе. Какие-то частные звонки отдельным работникам, обычно только лицо, имя и номер пресс-контакты, любовницы, любовники — кто знает? После каждого такого звонка я нажимал кнопку запоминания.
Остальные были в основном анонимные «звонки ненависти» от читателей, появлявшиеся всегда с выходом нового номера, в которых Перл обвинялся в выпуске коммунистически розовой, крайне правой, крайне левой, феминистской, антифеминистской, энвиронменталистской, технократической, луддитской, анархистской, неонацистской, сионистской, порнографической, антиамериканской и/или либеральной газеты; все клялись прекратить ее читать с завтрашнего дня, если мы немедленно не перейдем на их идеологическую платформу. Большинство таких отключало у телефона камеру, но был один сумасшедший трехминутный звонок от какого-то чокнутого, закрывшего лицо пакетом из бакалеи. Этот вопил, что нью-мадридское землетрясение было возмездием Господним тем, кто отказал Линдону Ларушу в поддержке на президентских выборах 1984 года.
При достаточном терпении и чувстве юмора можно найти вкус и в разборе такого рода отзывов; впрочем, то же можно сказать и о еде из мусорного бака. Это я все стер. Пусть пошлют е-мейл в газету, если не остынут.
Я уж было собрался скрутить голову четвертой бутылке, как услышал последнее записанное на диск сообщение. Экран был пуст, но женский голос на другом конце был мне очень хорошо знаком.
— Джерри, это Мари. Ты дома?.. — Короткая пауза. — О'кей, или тебя нет, или ты не берешь трубку. Ладно…
Класс. Моя жена — точнее, бывшая жена, поскольку мы наконец-то оформили свое расставание. Она даже не хочет появляться на экране.
— Я хотела сказать, что твой дядя Арни мне некоторое время назад позвонил и… как бы это сказать… очень нервно о тебе говорил, поскольку ты в прошлую пятницу вечером пропустил седер…
Я скривился и встряхнул головой. Начисто все забыл. Дядя Арни — это старший брат моего отца и патриарх семьи Розен. Симпатичный старпер, который настойчиво старался притянуть меня к соблюдению традиций, хотя отлично знал, что я совсем не такой хороший еврейский племянник, каким он желал меня видеть.
— Послушай, я понимаю, что в семье так принято, но, знаешь, я бы хотела, чтобы ты его попросил сюда не звонить.
Уж конечно, она не хотела, чтобы он ей звонил. Марианна не была еврейкой, и хотя ей пришлось принимать участие во всех седерах, хануках и бармицвах семьи Розен, моим родственникам нечего было к ней приставать. Она не поняла, что это дядя Арни еще раз попробовал нас свести вместе. Дохлый номер, дядя.
— Вот, это все. Желаю всего лучшего. До свидания.
Звонок от Марианны. На этот раз — потому, что на прошлой неделе я пропустил пасхальный седер.
Почему-то это еще больше испортило мне настроение. Пришлось залить это оставшимися в пакете бутылками. Закончив последнюю, я не мог вспомнить, зачем это она мне звонила, да если бы и мог, все равно наплевать.
Я мог думать только об одном — о Джейми.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРИРОДА КОГЕРЕНТНОГО СВЕТА (18 АПРЕЛЯ 2013 ГОДА)
5. ЧЕТВЕРГ, 9:35
Как я заснул — не помню: настолько был пьян.
Где-то ночью, очевидно, перелез от письменного стола в неприбранную постель. Неосознанно, это было рефлекторное действие, а ни в коей мере не волевое решение пойти дрыхнуть. В какой-то момент я просто вырубился, и следующее, что я помню, — как в мою дверь колотят тяжелым кулаком.
— Розен! Эй, Розен! — Длинные яркие лучи солнца били в окна моего чердака. Глаза болели, во рту было, как на дне кошачьего ящика с песком, а в голове искрили сотни коротких замыканий. Где-то в мире пели птицы, жужжали пчелы, добрые коровки давали молочко благословенным фермерским дочкам, и счастливые маленькие гномы пели бодрую песенку, весело шагая на работу.
Но все это было очень уж далеко, поскольку в моем чердачном бардаке этим ясным апрельским утром я себя чувствовал просто ста девяностами фунтами мышиного дерьма.
— Розен, так тебя перетак! Вылазь из койки, падла!
Я откинул одеяло и спустил ноги на пол. Правая наткнулась на полупустую бутылку пива; я тупо смотрел, как она катится по деревянному полу, отскакивает от кухонного стола и останавливается, покачиваясь, возле входной двери, оставив за собой легкий след пивных опивков. Почему-то это показалось мне захватывающим зрелищем: наглядная демонстрация ньютоновской физики.
— Розен!
— Слышу, слышу, — пробормотал я. — Глаза не проплачь по моей погибшей душе.
Ноги еще, оказывается, работали — по крайней мере настолько, что я мог дойти до двери без костылей. Подобрав с пола какую-то футболку, я сунул в нее голову, побрел через всю комнату к двери, вытащил засов и распахнул дверь.
Эрл Бейли, двести шестьдесят фунтов злобы, упакованные в шесть футов два дюйма безобразия, был последним, кого я хотел бы видеть с похмелья. Он смотрел на меня, как на крысу, которую забыли прикончить дератизаторы. Хотя с тех пор, как он стал владельцем здания, дератизаторы здесь не были ни разу.
— Ты чего это? — рявкнул он. — Я уже пять минут в дверь стучу.
— Прости, у меня был междугородный разговор с президентом. Он спрашивал, могу ли заехать к нему сегодня и помочь бороться за всеобщий мир, но я ответил, что сначала должен разобраться с тобой.
Перл переступил порог и с отвращением сморщил нос.
— Ну и разит от тебя. Ты что, уже сегодня с утра?
— Нет, я вчера с вечера. — Я потянулся и достал бутылку, которую до того отфутболил под стол.
— Тут еще осталось. Хочешь глотнуть? — спросил я, встряхивая бутылку и запуская винтом полудюймовый слой теплого пива.
