Харлан Эллисон - «Если», 1994 № 09
И, наконец, третий вариант, самый редкий, — это чистый полет фантазии…
Ларри Нивен
НЕЗАДОЛГО ДО КОНЦА
Однажды воин сразился с колдуном.
В ту пору такие поединки происходили часто. Между воинами и колдунами существовала глубокая природная неприязнь, как между собаками и кошками. Как правило, воин оказывался побежденным, и человечество в целом становилось еще вот на столечко разумнее. Иногда воин побеждал, и человечество снова выигрывало: ведь колдун, не способный справиться с каким-то там воякой, всего лишь пародия на колдуна.
Однако эта схватка отличалась от остальных. Во-первых, воин сражался волшебным клинком. Во-вторых, колдуну открылась великая и ужасная истина.
Мы будем звать его Чародеем, ибо настоящее имя колдуна, давно, впрочем, позабытое, произнести невозможно. Родители Чародея предупреждали: тот, кому известно твое имя, обладает властью над тобой.
Ужасная истина открылась Чародею, когда он достиг зрелых лет.
Он много путешествовал. Он знал заклятия, побуждавшие людей восхищаться колдунами, и даже опробовал их на деле, но ему не понравились побочные эффекты. Поэтому Чародей обычно помогал тем, кто его окружал, чтобы добиться дружбы без принуждения.
Как выяснилось со временем, через десять — пятнадцать лет, проведенных на одном месте, лет, когда магическая сила исполняла любые причуды, она начинала ослабевать. Стоило переселиться в другую местность, как сила тут же возвращалась. Чародей переселялся дважды, дважды приноравливался к новому краю, узнавал новые обычаи, заводил новых друзей. Сейчас приближалось третье переселение. Он приготовился тронуться в путь, однако вдруг задумался.
Почему у человека иссякают силы? Откуда такая несправедливость?
То же самое случается и с народами. Те земли, где процветала цивилизация, неизменно оказывались покоренными варварами, вооруженными дубинами и мечами. Это была печальная истина. Настолько, что подолгу размышлять о ней не следовало, чтобы не бередить душу. Но Чародея снедало любопытство.
Итак, он задержался, чтобы проделать кое-какие опыты.
В ходе последнего он произнес простое кинетическое заклинание, что придало вращение зависшему в воздухе металлическому диску, — и познал истину, великую и ужасную. Истина эта предвещала конец цивилизации, однако воспользоваться ею никто не мог.
Меч назывался Глирендри. Его выковали несколько столетий назад, и за минувшие века он успел изрядно прославиться.
Имя воина было известно всем и каждому: Беллхап Саттлстон Вирлдесс аг-Мираклот ру-Кононсон. Друзья, которые вскоре после знакомства отворачивались от бойца, называли его Хапом. Разумеется, он был варвар. Цивилизованный человек повел бы себя разумнее и благороднее: не стал бы прикасаться к Глирендри и убивать спящую женщину. Хап же поступил именно так — и стал обладателем меча. Или наоборот: меч стал хозяином Хапа.
Чародей узнал о приближении гостей задолго до того, как увидел их. Он трудился в своей пещере в склоне холма и вдруг ощутил неясную тревогу.
— Гости, — проговорил он. По спине побежали мурашки.
— Я ничего не слышу, — отозвалась Шарла, деревенская девушка, которая жила вместе с Чародеем и в тот день убедила его научить ее нескольким простым заклинаниям. Однако в ее голосе сквозило беспокойство.
— Разве ты не чувствуешь, как поднимаются волосы на затылке? Это сработало предохраняющее заклятие. Подожди, я проверю. — Чародеи посмотрел на некую вещицу, похожую на поставленный на ребро серебряный обруч. — Надвигается беда, Шарла. Тебе нужно уходить отсюда.
— Но… — Шарла взмахом руки указала на стол.
— Ничего страшного. Закончим в другой раз. Такое заклинание не представляет опасности, — ответил Чародей. Речь шла о заклинании против любовных чар, не то чтобы очень простом, но вполне безобидном и действенном. Он ткнул пальцем в луч света, сверкавший внутри обруча. — Опасность близка. По западному склону движется мощный источник маны. Значит, ты пойдешь по восточному.
— А я не могу помочь? Ты же кое-чему меня научил.
— Помочь? — колдун хрипло рассмеялся. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Это Глирендри. Взгляни на луч. Видишь, какой цвет, какая форма? Нет, уходи, и как можно скорее. На восточном склоне тебе ничто не угрожает.
— Пойдем со мной.
— Не могу. Глирендри на свободе, он подчинил себе какого-то олуха, которого я должен остановить.
Вдвоем они вышли из пещеры. Шарла переступила порог хижины, которую делила с колдуном, накинула платье и нехотя побрела вниз по склону. Чародей торопливо собрал все, что могло понадобиться, и следом за девушкой покинул дом.
Тем временем незваный гость преодолел приблизительно половину пути до вершины. То явно был человек: высокий, широкоплечий мужчина, который сжимал в руке нечто длинное, поблескивавшее на солнце. От того места, где стоял Чародей, его отделяло минут пятнадцать ходьбы. Колдун вновь поставил на ребро серебряный обруч.
Сквозь обруч клинок виделся ослепительно яркой иглой, искрящейся маной. Все правильно, это Глирендри.
Надо было сказать Шарле, чтобы она предупредила Братство. У нее бы получилось. Впрочем, уже поздно.
Белый свет, исходивший изнутри обруча, резал глаза.
Да, луч был белым, в нем не проглядывало ни вот столько зеленого, из чего следовало, что воин не пытался защитить себя предохраняющими заклятиями. Выходит, он не волшебник и, вдобавок, изрядно глуп. Интересно, знает ли он хоть что-нибудь о Глирендри?
Впрочем, какая разница? Тот, кто владеет клинком, неуязвим: его не возьмут никакие чары, кроме чар самого Глирендри. По крайней мере, так утверждала молва.
— Посмотрим, — проговорил Чародей, порылся в своем добре и извлек из кучи деревянный предмет в форме окарины, сдул с него пыль, стиснул предмет в кулаке и направил на склон холма.
Он немного помедлил. Заклинание верности было простым и безопасным, однако имело побочный эффект: ослабляло умственные способности жертвы.
— Самооборона, — успокоил себя Чародей и дунул в окарину.
Воин продолжал идти все тем же размеренным шагом. Еще немного — и он достигнет вершины.
— Что ж, — промолвил Чародей, — ладно. — Он взял в руки металлический диск, а затем, покопавшись в куче диковинных предметов, достал обоюдоострый, отточенный нож, лезвие которого украшала затейливая надпись на неизвестном языке.
На вершине холма бил ключ, дававший начало ручью, бежавшему по склону мимо хижины Чародея. Воин остановился на дальнем его берегу, оперся на меч и уставился на колдуна. Дышал он с натугой — подъем оказался не из легких.
