Филип Фармер - Т. 13. ЭКЗОРЦИЗМ. Ловец душ. Плоть
— Мои рассуждения бездоказательны. Но, может быть, Вестерн пообещал что-то твоему отцу, и поэтому он солгал.
— Зачем ему лгать? — спросила она. Ее смягчившееся было лицо вновь исказилось.
— Не знаю, — пожал плечами Карфакс. — Может, Вестерн обманывает твоего отца — например, сулит возможность покинуть место, где он находится. Если это и есть загробная жизнь, на рай она не похожа. Да что я такое говорю! Опять я о них как о покойниках.
— А чем тебе эта мысль так не нравится?
— Только не играй со мной в психиатра, — предостерег он.
Она немного помолчала, потом открыла рот, но тут же закрыла: из дверного динамика раздались три коротких свистка. Карфакс встал, подошел к двери, посмотрел в глазок и произнес кодовое слово, отпирающее дверь. В комнату вкатилась куполообразная «черепашка». По приказу Карфакса она остановилась, и купол откинулся. Карфакс вынул поднос с кружками и тарелками и велел «черепашке» удалиться. Распахнулась дверь, и «черепашка» укатилась. Патриция так накинулась на еду, словно несколько дней не ела. У Карфакса от этого зрелища разыгрался аппетит, и он помог ей съесть все блюда и столовые приборы, кроме ложечки. Гостиничная прислуга позабыла наполнить заново бутылочку с растворителем, и на ложечку его не хватило.
— Все равно она вишневая, — заметил он, поворачивая ложечку, чтобы разглядеть на просвет буквы на ее черенке. — Никогда не любил синтетическую вишню. Хотя домашний вишневый пирог мне нравится.
Поднос был из молочного шоколада, и он с удовольствием съел бы его попозже. Но ему не хотелось снова вызывать «черепашку».
Он налил им обоим по унции «Драмбуи», и они подняли молчаливый тост.
— А знаешь, — сказал он, — может, я и не с твоим отцом разговаривал и это все подделка. Кто-нибудь мог имитировать его голос. А когда он как бы выпрыгнул из экрана и бросился на меня — простая голография.
— Но зачем Вестерну тебя морочить?
— Наверное, припугнуть меня хотел. Чтоб не задавал больше вопросов, — поколебавшись, произнес он. — Дядя Рафтон так и не ответил, когда я спросил его, могут ли люди-медиумы общаться с покойными. Я хочу сказать, с рэмсами.
— Ты можешь спросить у своей жены, — предложила Патриция.
— А если она не знает? Эти рэмсы… не обладают всезнанием. Никоим образом.
— Я была у очень известного медиума, — призналась она. — У некоей миссис Холлис Вебстер Она вроде бы не мошенничает. По крайней мере, комиссия Сиракузского университета по психическим проявлениям сняла с нее подобные обвинения.
— Ты ходила к медиуму? Да не отвечай, сама только что сказала. Но зачем? Чтобы поговорить с…
— Да, с отцом, — кивнула она.
— И каков результат?
— Я приходила дважды, и оба раза миссис Вебстер потерпела неудачу. Но во второй раз она сказала, что связь была установлена; она ее ощущала.
— Ощущала?
— Она утверждает, что люди-медиумы — те из них, кто не мошенничает, — вероятно, работают на сходных с МЕДИУМом принципах. Но у человека-медиума другие сенсоры и индикаторы. Взамен мониторов и измерителей она использует нейрокомплекс, который является ей в виде ощущений. Это почти так же надежно, как проградуированный прибор.
— Но она контактирует с мертвыми, а не с рэмсами, верно?
— К слову сказать, я ее об этом спрашивала, — призналась Патриция — Она не сомневается, что те существа, которых призывает она, действительно души умерших. Но она говорит, что твоя теория, возможно, справедлива. Во всяком случае, в ней может оказаться зерно истины. Она склонна считать, что Вестерн связан с миром демонов. Да не улыбайся ты! Речь же не идет о рогатых чертенятах с вилами и тому подобной ерунде! Она подразумевала злых духов. Или других каких-то злых существ. Не души плохих людей, а что-то вроде… ну… падших ангелов. Она утверждает, что они притворяются людьми, чтобы…
Карфакс тяжело вздохнул, и она прервалась.
— В чем дело? Я знаю, это звучит забавно — для тебя, а иной раз и для меня, но…
— Теория миссис Вебстер — искажение моей, — объяснил он. — Она называет их злыми духами, или падшими ангелами. А я использую более научное название рэмс, хотя и в ином смысле, нежели Вестерн. По крайней мере, рэмс звучит более научно. Но анализа этот термин не выдерживает. Я лишен доказательств своей теории, как и миссис Вебстер. Но вселенная, с которой общается МЕДИУМ, никак уж не похожа ни на один из известных потусторонних миров. И если существа на экране МЕДИУМа — действительно души умерших, то они в аду!
— Но миссис Вебстер говорит, что мы видим только то, что показывает нам электронное устройство. А это не больше похоже на реальность, чем извилистая линия на кардиограмме — на само биение сердца.
— Вестерновская аналогия, только в другой интерпретации, — угрюмо возразил Карфакс.
Несколько минут они молчали. Патриция почти не двигалась, только подносила к губам руку с сигаретой.
— Ладно, — согласился он, — побываем у миссис Вебстер. Запишись к ней на прием на той неделе. Скажем, в понедельник.
— Ты настроен весьма скептически.
— Так оно и есть, но, если мертвые могут с нами общаться, я не понимаю, почему это нужно делать непременно через посредство машины. И я не настолько ограничен, чтобы отвергать гипотезу, даже не проверив ее.
— Можно мне еще выпить?
— Конечно.
Он встал и налил ей две унции «Уайлд Терки» поверх трех кубиков льда. Когда он передавал ей напиток, его тряхнуло, словно между ними проскочила электрическая искра. Но искра была не электрической, а психической. Очевидно, какая-то ее мысль совпала с его собственной.
Он сел на место слегка ошарашенный. Она его двоюродная сестра. Да, но он ведь не собирается сделать ее беременной. Притом у него так давно не было женщины и она ему нравится. Может, даже больше, чем он готов себе признаться.
Тут-то к нему и вернулись прежние подозрения, что Вестерн мог подослать ее, а все ее поведение — хорошо разыгранный спектакль.
«Ты ублюдок, — сказал он себе — Ты слишком циничен. А еще ты боишься привязаться к женщине. Ты до смерти боишься, что с ней опять что-нибудь случится и это заставит тебя страдать».
— Ты никогда не рассказывал мне про свой нервный срыв, — заметила Патриция, потягивая напиток.
Не пытается ли она вытянуть из него информацию, которая пригодится Вестерну?
— Странный у тебя вид, — сказала она. — Извини, если я любопытничаю. Не хочешь говорить — не надо.
— Я не люблю об этом говорить, потому что в пересказе даже мне самому эта история кажется еще более невероятной. Я все твержу себе, что есть только одно объяснение: я тогда спятил. Хотя и временно. Случались всякие странности, тому есть масса объективных доказательств. Но воспринимал я их через очень искаженный фильтр. А свидетели, на чью поддержку я рассчитывал, пошли на попятную. Даже те, кому я больше всех доверял. Но они тоже не хотели, чтобы их сочли психами.
