Билл Болдуин - Отчаянные (Рулевой - 7)
- Сколько у нас еще, Джим?
- Почти шесть циклов, адмирал.
- Тогда пошли. - Цепляясь за Уильямса, я выполз на улицу, где нас ждал глайдер - не лимузин.
- Поехали! - скомандовал Уильямс.
- Есть, капитан.
Я ухмыльнулся: за рулем сидел Руссо. Почему-то это меня не удивило.
Езды оказалось всего-то с цикл. Протеиновая бурда заметно прибавила мне сил. Мне еще сильно повезло, что портовые спасатели подоспели вовремя. Миниатюрная система охлаждения скафандра спасла меня от радиационного пожара, разразившегося на мостике "Огня", но и она готова была отказать к моменту, когда меня вытащили из корабля и срочно отвезли в госпиталь. Еще несколько циклов - и мою задницу основательно бы прожарило. С корочкой...
Руссо ухитрился въехать на глайдере прямо в вестибюль.
- Задайте им по полной, адмирал! - прошептал он, пока Уильямс помогал мне выбраться с заднего дивана.
- Сделаю все, что могу, - пообещал я слабым голосом. Через вестибюль я ковылял на малом ходу. Стены снова пытались ударить меня. Уильямс крепко держал меня за правую руку. Обошлось. Я задрал голову. Надо иметь нормальный вид.., нет, решительный вид. Я усмехнулся про себя. Мне еще повезло, что я вообще жив.
Незнакомая мне высокая светловолосая девица с капитанскими лычками отсалютовала мне и вступила в зал перед нами.
- Командующий базой! - объявила она. Послышался стук стульев и шорох встающей аудитории. Опираясь на Уильямса, я проковылял по проходу к кафедре. На две последние ступеньки он меня практически поднимал. В глазах снова потемнело, и я изо всех сил вцепился в край кафедры, чтобы не упасть.
- Мне остаться? - шепотом спросил Уильямс. Я сделал глубокий вдох.
- Не уходите далеко, - пробормотал я краем рта, и его руки отпустили меня.
- Задайте им по первое число, адмирал, - прошептал он, отступая на пару шагов. Я включил микрофон.
- Садитесь, - сказал я, ощущая себя немного лучше - начинало сказываться действие протеина. Я помолчал, давая залу утихнуть. В голове прояснялось. Что ж... - Меня зовут Брим, - начал я. - Контр-адмирал Брим. Я новый командующий этой базой, и - если кто-то еще не слышал этого руководство базой полностью меняется. По залу пронесся приглушенный шепот.
- Я не мастер много говорить, - продолжал я. - Я не шибко люблю общественные мероприятия - особенно такие, как вот это. Они отнимают время от работы, которую нам нужно делать. И в настоящий момент такой работой является - если кто-то еще не понял - эта чертова война.
Снова шепот - на этот раз дольше. Я сделал паузу, давая им переварить мои слова. Некоторым из сидящих здесь они явно пришлись не по вкусу. Именно их предстояло выкорчевать и отослать домой в ближайшую же пару недель.
- Это означает, что, начиная с этой минуты, перед нами здесь, в Аталанте, стоит три основные задачи, - продолжал я, загибая пальцы. - Три задачи: крушить, убивать и наносить как можно больше ущерба противнику. В этой связи с этой минуты вся деятельность базы на всех уровнях сосредоточится на выполнении этих задач - как можно эффективнее, вне зависимости от последствий. Я вам скажу одно нехитрое правило, с которым всегда жил, - правило для всего, чем мы занимаемся на Флоте. И оно так просто, что вы все без труда его запомните. Короче: если вы в меньшинстве, у вас нет другого выбора, кроме как нападать первыми.
Вот теперь в зале действительно поднялся шум. "Интересно, - подумал я, - сколько из сидящих здесь поддерживают меня, а сколько - нет".
- Тем немногим, у которых возникнут с этим трудности, - продолжал я, когда шум немного стих, - я предлагаю внимательно перечитать текст присяги Имперского Флота, которую вы приносили, поступая на службу. Перечитайте его сразу по окончании этого собрания. Если у вас и после этого будут проблемы, у вас остается время до начала вечерней вахты на то, чтобы уволиться и покинуть территорию базы. По возможности мы постараемся отправить вас домой с первым же попутным кораблем. Однако, начиная с этой минуты, любое уклонение от исполнения долга - в чем бы оно ни проявлялось - будет караться трибуналом, и наказания, с учетом военного времени, будут предельно суровыми.
Это их пробрало: в помещении воцарилась мертвая тишина.
Впрочем, я сказал все, что хотел. Оставалась только одна небольшая деталь.
- По мере возможности я постараюсь познакомиться с каждым из вас лично, - сказал я. - Однако, полагаю, все вы уже знакомы с капитаном Уильямсом, начальником штаба. Он обладает полномочиями выступать от моего имени, и он может решить почти все возникающие у вас вопросы. Если он окажется не в состоянии это сделать - такое не исключается, - вы всегда можете обратиться ко мне. Вам всем известно, где находится мой кабинет. Но должен предупредить: одна из моих обязанностей заключается в том, чтобы быть упрямым. И я намерен исполнять эту обязанность в меру своих сил. - Мне снова сделалось хуже. Я повернулся к Уильямсу и кивнул.
- Все свободны! - рявкнул Уильямс и мигом оказался рядом со мной. Как вы, адмирал?
Я чувствовал себя слабовато, но решил, что до глайдера все же дотяну.
- Хватайте меня, если я начну заваливаться, - сказал я.
- Я у вас прямо за спиной.
Он так и сделал, и я добрался-таки до глайдера своим ходом. Несколько часов я провел в лазарете, набираясь сил, а потом вернулся к себе в кабинет - мне предстояла еще чертова уйма работы. Столько, что я так и не успел спросить Уильямса, что за женщина была в госпитале. Впрочем, к этому времени я так вымотался, что уже не был уверен, была ли там вообще женщина или это мне померещилось.
***
По совету доктора я позволил себе поспать утром на час дольше хроноиндикатор показывал полтретьего утренней вахты, когда разбудил меня. В коридоре слышался оживленный шум. Отлично! На верхнем этаже тоже было шумно. Еще раньше - примерно в начале утренней вахты - меня разбудил грохот адмиралтейских генераторов на взлетном режиме. Это означало одно: Уильямс первым делом восстановил патрулирование над городом и базой.
Бреясь и надевая чистую летную форму, я ухмылялся при мысли о том, как Уильямс называет имена и раздает плюхи. Честно говоря, мне и самому не хотелось бы попасться под руку Джиму Уильямсу.
На улице стояла самая славная из возможных на Гелике погода. Старина Гадор, высветив на поверхности залива огненно-золотую дорожку, сиял в голубом небе среди редких белоснежных облаков, было тепло.
Даже легкий ветер пах чем-то этаким, ароматным - сеном и полевыми цветами, а также свежевыпеченным хлебом и чем-то жареным. Только слегка ноющее плечо напоминало о космическом бое, разразившемся над этим местом меньше суток назад. В это ясное утро подобные страсти казались почему-то до странности мелкими и незначительными. С Аталантой у меня было связано одно из самых приятных моих воспоминаний, и я так же не мог удержаться от улыбки, как не мог, скажем, не дышать.
