Брайан Олдисс - Всё созданное Землёй
Вяло махнув рукой, она сказала:
— Мне совершенно ясно, что вы связаны с ван Вандерхутом.
Это имя ровным счетом ничего для меня не значило, о чем я и сказал.
С промелькнувшей на губах жестокой улыбкой она ответила:
— Да, вы действительно в затруднении.
Она смотрела на меня изучающе и спокойно. Мой же взгляд был иным. Более напряженным, что ли. Во-первых, если я попал в беду, о природе которой не имел ни малейшего понятия, эта женщина, несомненно, могла мне помочь. Во-вторых, она была воплощением неотразимой красоты.
Обычные черты болезненности, свойственные большинству голодающего населения планеты, коснулись и ее. Только в ней они казались врожденными, настолько же присущими душе, насколько и телу. Прелестные очертания ее фигуры были хрупки, и женщина подчеркивала истощение черным платьем. Совершенство ее черт оттенялось черными и почти прямыми волосами, обрамлявшими тонкое бледное лицо. На глаза падал единственный светлый локон. Она казалась молодой, но определить возраст я затруднялся. Ее движения были томными, но несмотря на всю ее хрупкость, в ней чувствовалась решимость. Женщина пробудила во мне нежное и безнадежное желание; я понял, что боюсь ее.
— Кто вы? — вновь спросил я.
Опять презрительная усмешка.
— Я думаю, вы прекрасно знаете, что я Джастин Смит.
— Джастин! Моя Джастин! — прошептал я, задыхаясь, словно слова эти ранили губы.
Мне показалось, она не расслышала. Отведя глаза, она сказала:
— Перед тем, как я отведу вас к Питеру, вам следует умыться. Я велю подать вам какую-нибудь одежду вместо ваших лохмотьев. Питер очень чувствителен.
Питер… Человек, которому она писала письма… И вдруг я понял, насколько естественно исходили те письма от этого прекрасного и нежного создания.
— Кто такой Питер? — спросил я.
Она не ответила. Хлопнула в ладоши, в комнату вбежал маленький черный мальчик и поклонился ей. Она указала на дверь и сказала мне:
— Идите туда и умойтесь. В ванной есть вода. Мальчик через минуту принесет вам одежду.
Я безвольно двинулся туда, куда она показала, и очутился в ванной комнате. Во мне зашевелилось эротическое любопытство. Я осмотрел толстые портьеры, закрывавшие окно, огромную голубую ванну, зеркала и шеренгу флаконов всевозможных цветов и запахов. Кое-кто мог себе позволить содержать Джастин в люксе. И жаль, что даже здесь, в святая святых, вода была слегка оранжевой от ржавчины и песка.
Я наслаждался купанием, но когда закончил, в моей голове пронеслись дикие пугающие мысли. Я не мог определить своих чувств к прекрасной женщине, которая оказалась автором тех любовных писем. Я вспомнил, что большинство писем было не о любви, а о политике, которой я совершенно не интересовался. Сейчас я винил себя в том, что не изучил письма получше, они могли бы мне дать ключ к разгадке происходящего.
Пока я вытирался, вошел мальчик и принес нейлоновую одежду. Я никогда не носил ничего подобного, чувствовал себя неуютно, но все же это было лучше, чем мои лохмотья.
Я подошел к окну и отодвинул портьеру. Там был океан. Слева я увидел балкон, на котором стояла Джастин. Она стояла с закрытыми глазами, перегнувшись через перила. От ее позы сквозило глубокой грустью. Я понял, что люблю ее.
Когда я вошел в ее комнату, она вернулась с балкона.
— Я видел вас из окна ванной. Вы выглядели очень печальной.
— Вовсе нет. Просто у меня боязнь высоты.
— Зачем же вы стояли там?
— Я всегда стараюсь преодолевать свои страхи. А вы?
Это заставило меня на минуту замолчать.
— Джастин, — сказал я. — Вы должны поверить, что я попал сюда случайно и нахожусь в полном неведении. Я ничего не знаю ни о том, что здесь происходит, ни об этом ван Вандерхуте. Поверьте мне.
Ее глаза пробежались по мне сверху донизу.
— Вы плебей, — сказала она. — Вы настолько очевидно впутаны в эту интригу, что просто нелепо надеяться найти выход.
Я гневно шагнул к ней и схватил ее за руки. Она попыталась вырваться, но я держал крепко.
— Я повторяю вам, что ничего не знаю. Кто такой Вандерхут?
— Он, как и вы, шпион, нанятый Новой Анголой. Это старик с больным сердцем. Он ходит в одной из этих новых антигравитационных упряжек. Это его Исрат искал в пустыне, а поймал вас.
Вот теперь появился какой-то проблеск. Ван Вандерхут и был тем мертвецом, который прибыл на «Звезду Триеста».
— Ван Вандерхут мертв! — воскликнул я.
— Значит, вы знаете его!
— Нет, нет. Я не знаю его. Если бы я был вашим врагом, то разве отдался бы с такой легкостью в руки Исрата?
Кажется, она заколебалась, и я приободрился.
— Выслушайте меня, Джастин! Этот человек был уже мертв, когда я его обнаружил. Он умер, и антиграв понес его в океан. Его принесло на мой корабль. Я вытащил из его кармана письма и прочитал их. Ведь это вы их написали, Джастин? И вот я влюбился в эти письма. Они были странными и завораживающими. В моей жизни было мало любви. А теперь, когда я увидел вас, автора тех писем, я полюбил вас. Джастин, я готов умереть ради вас!
— Ах вот как? — сказала она, и безжалостная улыбка снова тронула ее губы.
Я отбросил постоянно мучавшую меня мысль о том, что не смог умереть ни за Джесса, ни за Марка Джордила, и с жаром повторил:
— Да, Джастин, если понадобится, я могу за вас умереть. Но сейчас я беспомощен. Помогите мне освободиться, и я стану вашим рабом.
Она рассмеялась тихим холодным смехом.
— Теперь я вижу, что вы действительно невиновны! Вы совсем не понимаете, что происходит! Как же я могу вам помочь? Я такая же пленница, как и вы!
Пока я осознавал эту новость, вошел Исрат и, поклонившись Джастин, произнес:
— Мадам, я разговаривал с мистером Меркатором о наших новоприбывших. Он желает видеть вас вместе с ними в своем отеле. Немедленно.
— Великолепно. Где второй пленник?
— За дверью.
Она сделала мне знак следовать за ней и гордо направилась к выходу. Мы спустились по ступеням широкой лестницы и через фойе вышли на улицу. На лужах играли солнечные блики. Откуда-то донесся запах жареного мяса, напомнив мне, что я голоден.
Возле отеля стояли два больших старомодных автомобиля. В одном из них сидел Сандерпек. Меня втолкнули в другой, и я сел на заднее сиденье рядом с Джастин.
— Кто этот Меркатор? — спросил я.
— Не надо думать, что бесконечно выспрашивая, можно добиться моего расположения. Договорились?
— Джастин, не играйте со мной. Если на карту поставлена жизнь, я должен знать, с кем буду иметь дело.
Она взглянула на меня неприязненно и сказала:
— Питер Меркатор — это тот человек, которому я писала.
