Майкл Муркок - У Врат Преисподней Ветрено…
Алан, глядя на старика президента, радовался, что хоть кто-то, кажется, смотрит на вещи непредвзято.
Потом вдруг Дом потряс ужасный рев множества глоток, и он увидел, как несколько тысяч представителей встало и во второй раз за сорок восемь часов требовало отставки президента.
Он увидел, как его дед посмотрел на главного посредника. Лицо того скрывала маска, но посредник кивнул. Саймон Пауйс встал, поднял руки и закричал, что-то неслышимое из-за гула. Очень медленно шум стих.
– Вы же, разумеется, не выражаете недоверия президенту Бенджозефу?
– Выражаем! – пронзительный голос Хэлен Картис эхом подхватили сотни других голосов.
– Вы думаете, что правительство умышленно старается поставить Огненного Шута вне закона?
– Да! – Снова восклицание Хэлен Картис поддержали многие.
– А вы не думаете, что это Огненный Шут хотел вчерашнего мятежа?
Хэлен Картис слегка задержалась с ответом:
– Только так его друзья могли ему помочь. Он – искусный человек, неосознающий тех сил, что противостоят ему в Солнечном доме и где бы то ни было!
– Так вы полагаете, что мятежники поступили справедливо?
– Да!
– И это – демократия? – тихо спросил Саймон Пауйс. – То ли это, за установление чего боролась моя семья и другие? Это и есть Закон? Нет – это анархия. Огненный Шут внушил вам тягу к этому безвластию, и вы поддались ему. Почему? Возможно, потому, что вы чересчур неразумны, чересчур нетерпеливы, чтобы увидеть, как может выиграть человечество от созданного нами Закона! Болтовня Огненного Шута не имеет значения. Он говорит бессмысленные слова и с помощью нескольких эмоциональных фраз, ничего не говорящих разуму, но многое – желудку, превращает рассудительных граждан в обезумевшую толпу. Люди увлеклись Огненным Шутом. Это очевидно. – Он вздохнул и оглядел Дом. – Сейчас я говорю лично от себя. Я довольно долго сознавал, что Огненный Шут обладает способностью разжигать самые низменные страсти, присущие человечеству. Я видел в нем величайшую угрозу стабильности Солнечной нации, нашему прогрессу, нашему развитию и личной свободе. И события прошлой ночи убедили меня в собственной правоте…
Алан с изумлением увидел, что спокойные слова деда умиротворили собрание, что они, кажется, возымели действие. Ему пришлось признать, что старик, видимо, прав, как он сам сказал. И все же в чем-то его слова были уж слишком убедительны. У него по-прежнему было такое ощущение, словно никто в этом собрании еще ничего не обсуждал.
Алан подумал, что для них Огненный Шут перестал существовать. Он сделался свидетелем столкновения между различными образами мыслей, а вовсе не споров по поводу Огненного Шута. Он вспомнил старый русский способ: выбрать врагам неясное имя, а потом особым образом его использовать, чтобы их обвинять; один из примеров – нападать на албанцев вместо китайцев. Каждый знал, кто настоящие враги, но прямо они никогда не упоминались. За этим способом стоял определенный расчет, и способ вполне годился в некоторых случаях.
Но сейчас сердитая родня Саймона пользовалась им неосознанно. Они нападали и защищали нечто такое, чего не могли выразить словами, но что – возможно, ошибочно – отождествляли с Огненным Шутом.
Он посмотрел на раскинувшееся внизу огромное собрание и на мгновение ощутил жалость, тотчас сменившуюся смущением от собственной самонадеянности. Возможно, он не правильно о них судил, возможно, они не столь уж наивны, как он думал, зато более лицемерны.
Снова, глядя прямо в глаза дяди, говорила Хэлен Картис, а тот все так же стоял на возвышении.
– Я никогда не подвергала сомнению искренность министра Пауйса в его осуждении Огненного Шута. Однако я утверждаю, что он представляет собой превосходный пример тех реакционных и консервативных элементов в этом Доме, что не способны увидеть прогресса ни в какой перемене. Они видят свой прогресс, такой прогресс, который неотъемлем от их политики. Я вижу другой. Их прогресс ведет к бесплодию и распаду. Наш, напротив – к расширению горизонтов человечества. Мы хотим прогресса во многих областях, а не лишь в одной! Вот почему я рассматриваю Огненного Шута в качестве жертвы правительства солрефов. Он предлагает внести размах, жизнь и страсть в бытие человечества. Солрефы предлагают лишь безопасность и материальный комфорт!
– Если бы мисс Картис во всех подробностях изучила манифест партии Солнечного референдума, – воскликнул Саймон Пауйс, обращаясь к собранию, – то она заметила бы, что мы дали торжественное обещание сначала создать прочную основу, на которой будущее общество могло бы двигаться и к дальнейшему развитию. Очевидно, нам суждено в этом преуспеть, всем скопом поклоняясь этому отвратительному чудовищу, Огненному Шуту!
– Вы видите в Огненном Шуте угрозу! Вы видите в Огненном Шуте чудовище! Вы травите этого человека, потому что он по-своему, безыскусственно и просто, вновь разбудил дух человечества! – Хэлен говорила, обращаясь к Пауйсу, указывая на него пальцем. – В таком случае, вы – неискренний человек, не имеющий понятия о действительности!
– Итак, Огненный Шут, как пытается убедить меня мисс Картис, – счастливый невинный младенец, безгрешный, лишенный честолюбия, некий пророк, довольствующийся лишь тем, чтоб быть услышанным. – Пауйс улыбнулся собранию. – А я утверждаю, что Огненный Шут – реальная угроза, и что этот безумец собирается уничтожить мир!
Алан вытянул шею, стараясь не пропустить ни слова. Его дед ни в коем случае не сделал бы столь категоричного заявления, если бы не имел, чем его подкрепить.
– Докажите! – усмехнулась Хэлен Картис. – В своей ненависти – бессмысленной и беспочвенной ненависти к Огненному Шуту – вы зашли чересчур далеко! Докажите!
Лицо Саймона Пауйса посуровело, когда он повернулся, обращаясь к президенту.
– Я уже предупредил городскую полицию, – спокойно сказал он, – так что, если они будут действовать быстро, непосредственной опасности нет. Здесь не может быть вопросов – у меня есть исчерпывающие доказательства, что Огненный Шут собирается огнем уничтожить мир. Коротко говоря, он намерен взорвать эту планету!
Глава 6
Алан не мог прийти в себя от изумления. На мгновение им овладел цинизм и чувство холодного неверия, когда Дом, едва успев замолчать, загомонил.
Хэлен вдруг заметно испугалась. Она быстро огляделась по сторонам, потом посмотрела на Пауйса, чьи суровые манеры не могли скрыть его торжества.
– Действуя в соответствии с полученными от меня сведениями, полиция обнаружила тайный склад плутониевых боеголовок, – продолжил он.
– Боеголовки! – закричал кто-то. – У нас же их нет! Они запрещены в сорок втором!
